Справка. Цзян Цин (Ли Юньхао, Ли Юньгу, Ли Цинюнь, Ли Цинпин, Ли Хао, Лань Пин, 1914–1991) уроженка того же небольшого городка Чжучэна в Шаньдуне, находящегося в девяноста километрах от курортного Циндао, где родился и жил Кан Шэн. При рождении в семье Ли девочке дали имя Юньхао («Подоблачная Журавушка»). Отец ее был плотником, мать одно время подрабатывала служанкой в доме родителей Кан Шэна — зажиточных помещиков. Основной доход приносила ее ночная проституция. По словам самой Цзян Цин, она росла в ужасающей нищете. Спасаясь от побоев часто пьяного мужа, мать вместе с крошечной дочерью была вынуждена уйти из дома. Цзян Цин получила, по ее словам, совершенно бессистемное образование. Школу она не посещала. Едва научившись грамоте, стала сама читать китайские и зарубежные книги. Больше всего в юности она мечтала о славе кинозвезды. Если у нее появлялись какие-то деньги, то она с упоением тратила их на посещение кинотеатров.
Уже в шестнадцатилетнем возрасте Цзян Цин бросила мать и присоединилась к труппе бродячих актеров, тогда же она взяла псевдоним Лань Пин. Какое-то время она работала в библиотеке Циндаоского университета. Весной 1933 г. жизнь привела ее в Шанхай. Здесь девушка стала сниматься в кино, с течением времени ей стали поручать значительные роли в таких фильмах «левого толка», как «Кровь на склонах Волчьих гор», и европеизированных драмах типа «Кукольного дома» Генрика Ибсена. Карьеру кинозвезды прервал ее арест в октябре 1934 г. в Шанхае. Решив, что Цзян Цин является тайной коммунисткой (в те годы она уже поддерживала тесные контакты с Кан Шэном, в феврале 1933 г., по справочникам КНР, вступила в КПК, однако уже через пять месяцев утратила связь с партией
[191]), гоминьдановцы два месяца
[192] продержали ее в тюрьме, после чего неожиданно и без всяких объяснений выпустили. По различным курсирующим слухам, освобождением Цзян Цин была обязана якобы таинственному вмешательству неизвестного, но влиятельного иностранца. По другим слухам, ей помог выбраться из тюрьмы Кан Шэн, бывший в тот период ее любовником. Многих в китайском руководстве интересовал вопрос, почему ее выпустили из тюрьмы. После выхода из тюрьмы в ее партийной организации распространилось мнение, будто Цзян Цин предала в тюрьме своих подруг и только поэтому была так быстро освобождена. (В решении 3-го Пленума ЦК КПК 9-го созыва, принятого в июле 1977 г., утверждалось, что «изменница» Цзян Цин «в 1935 г. в Шанхае была арестована шпионской организацией Гоминьдана, завербована и освобождена. С тех пор Цзян Цин служила Гоминьдану. В 1937 г., скрыв свое помещичье происхождение и контрреволюционную биографию предательницы, она пробралась в партию».) Сама Цзян Цин раньше вообще почти ничего не рассказывала о периоде 30-х годов в своей биографии.
Газета «Жэньминь жибао» уже после ареста Цзян Цин как члена «банды четырех» в октябре 1976 г. сообщала о том, что в период «культурной революции» (1966–1976) она всеми средствами стремилась ликвидировать все следы своей прошлой деятельности. Так, в 1968 г. Цзян Цин поручила своим агентам из секретной организации под видом «хунвейбинов» («красных охранников») совершить обыски в домах, где могли находиться фотографии, документы, относящиеся к 30-м годам, и уничтожить все, что могло ее компрометировать.
В 1964 г. Цзян Цин якобы встретила человека, которому было известно ее прошлое. Она немедленно установила связь с агентом министра обороны Линь Бяо и заявила: «Вам следует воспользоваться этими смутными временами и схватить моего врага. Если у вас какие-либо враги, скажите мне, я сама разделаюсь с ними». Газета сообщала, что Цзян Цин обнаружила женщину, которая в 30-х годах была ее служанкой, и велела арестовать ее, после чего эта женщина долго сидела в тюрьме.
Газеты сообщали также, что когда в 1934 г. Цзян Цин была арестована агентами Гоминьдана, ее допрашивал некий Чжао Яошань. Она созналась там во всем и «предала дело революции». Цзян Цин всегда скрывала эти факты и долго разыскивала Чжао Яошаня. И успокоилась только тогда, когда узнала, что он уже умер. В 1964 г. Цзян Цин выясняла у руководителя службы общественной безопасности, нет ли в архивах каких-либо документов, касающихся ее ареста в 1934 г.
В 1966 г. она с тем же вопросом обратилась к начальнику охраны Мао Ван Дунсину. Опасаясь, что документы могут быть обнаружены, она попросила Чжан Чуньцяо арестовать двух вышеупомянутых людей — служанку и следователя, допрашивавшего ее.
Для многих казался косвенной уликой ее предательства такой странный на первый взгляд факт, что именно после кратковременного заключения в тюрьме она получила приглашение от прогоминьдановской Лиги культуры, которая предоставила ей несколько ролей. Именно после этого началась ее довольно успешная карьера в театре, а затем в кино.
В кино Цзян Цин работала в 1936–1937 гг. Ей было тогда только 22–23 года, казалось, исполнялась, хотя и с некоторым опозданием, ее сокровенная мечта к 21 году стать кинозвездой. Работая актрисой, она одновременно подвизалась в шанхайском отделении христианской Ассоциации молодых женщин. Фильмы, в которых она снялась, были обычно либо пустыми развлекательными, либо политическими прогоминьдановского содержания. (В Китае долгое время ходили слухи, что Мао Цзэдун приказал уничтожить все фильмы, где снималась Цзян Цин.)
В 30-е годы Цзян Цин без конца вступала в любовные интрижки, которые с удовольствием смаковали шанхайские газеты. По меньшей мере она дважды вступала в брак, причем второй ее немолодой муж, руководитель небольшого общества искусств, актер и критик Тан На, от отчаяния несколько раз пытался наложить на себя руки. Участники кружка искусств подняли шум вокруг этой истории, а затем она была раздута прессой в сенсацию. При этом все единодушно указывали на Цзян Цин как на виновницу личной трагедии Тан На. Брак с ветреным и впечатлительным Тан На был скорее со стороны Цзян Цин вынужденным, он должен был помочь ей войти в театральную элиту шанхайского общества. Она стала мишенью для издевательств и поношений и вынуждена была пожертвовать актерской карьерой.
Опасность войны с Японией превращала Шанхай в весьма ненадежное пристанище, и Цзян Цин решает (видимо, не без подсказок со стороны Кан Шэна, с которым она активно общалась) пробираться в Яньань. Недоброжелатели приписывали ей в ту пору нечаянно оброненную фразу, впоследствии реализованную: «Я выйду замуж за самого знаменитого человека в Китае».
Еще в Шанхае до Цзян Цин стали доходить слухи о странствующем вожде красных Мао Цзэдуне и его грозном соратнике Чжу Дэ. Однако тогда, по ее же словам, у нее не было никаких сведений о внешности Мао. Но судя по этим словам, он уже тогда заинтересовал ее.
Чтобы понять процесс сближения Цзян Цин с Мао Цзэдуном, следует коротко рассказать о жизни в Яньани в те годы. Супруга Эдгара Сноу Ним Уэйлс писала о «настоящем кризисе во взаимоотношениях яньаньских мужчин и женщин». Как отмечал биограф Мао Цзэдуна Ф. Шорт, «прошедшие весь Великий поход китайские женщины ощущали угрозу своему авторитету и положению со стороны идей свободной морали и вседозволенности, которые в изобилии привозила из космополитических городов побережья молодежь. Последовательный выразитель феминистских взглядов, известная писательница Дин Лин (была известна и в СССР, Дин Лин лауреат Сталинской премии за роман „Солнце над рекой Сангань“. — В.У.), как и американка Агнес Смедли, была в числе тех, кто испытывал особую неприязнь коммунисток из-за своего „анархического“ подхода к вопросам брака и защиты свободы любви, резко контрастировавшего с пуританскими нравами, насаждавшимися партией в Яньани»
[193].
