Воспоминания советского связного П.П. Владимирова в Яньани, изданные в 1973 г., подтверждают существование созданного там альянса Мао-Цзян Цин-Кан Шэн.
Справка. П.П. Владимиров (П.П. Власов, в Китае был известен как Сунь Пин, 1905–1953) — видный советский журналист и дипломат. С мая 1942 по ноябрь 1945 г. он находился в Яньани в качестве начальника группы из трех человек из СССР: него, хирурга (генерал-майора медицинской службы А.Я. Орлова, сталинского связника, подписывающегося псевдонимом «Теребин») и радиста Риммара. В Яньани П. Владимиров находился в качестве связного Коминтерна при руководстве ЦК КПК, был связан с органами военной разведки, одновременно исполнял обязанности военного корреспондента ТАСС.
Справка. Андрей Яковлевич Орлов (псевдоним по шифровкам из Яньани «Теребин»), генерал-майор медицинской службы Красной Армии, хирург, сталинский связной. Был направлен без семьи в январе 1942 г. в Яньань в штаб-квартиру Политбюро ЦК КПК. В его задачу входило лечить Мао Цзэдуна и его семью и обеспечивать шифр-связь между Мао Цзэдуном и Сталиным через специально предоставленную Москвой радиостанцию. Переводчиком на связи с китайской стороны был Ши Чжэ (Карский).
Возвратился в СССР в середине 1949 г. после настойчивых просьб об этом. Он сообщал в Москву, что длительное пребывание в тяжелых климатических условиях, в одиночестве, без семьи очень серьезно подорвало его здоровье, что нервы его находятся на пределе. На него из Яньани был донос, то ли от людей Мао Цзэдуна, то ли от других «информаторов». В доносе бросалась тень на его поведение в Яньани.
Есть предположение, что автором доноса был Кан Шэн. Видимо, он был недоволен тем, что отстранен от переписки между Сталиным и Мао Цзэдуном, которая шла через радиосвязь. Переписка была сверхсекретной. Со стороны советского высшего руководства о ведущейся переписке знали лишь очень немногие из числа ближайших соратников Сталина. Ни в МИДе СССР, ни в советском посольстве в Китае о ней ничего не знали. Радиосвязь поддерживалась по каналам Главного разведывательного управления (ГРУ) министерства обороны СССР. С китайской стороны, по словам Мао Цзэдуна, сказанным А. Микояну, материалы переписки между Москвой и им известны только членам ЦК: Чжоу Эньлаю, Лю Шаоци, Чжу Дэ и Жэньбиши, переводчику Ши Чжэ и тов. Теребину. Указанные лица, подчеркивал Мао Цзэдун, «совершенно надежны»
[201].
Кан Шэн — личность не особо приметная в партии — решил с помощью Цзян Цин укрепить свое влияние на Мао, и ради справедливости следует сказать, что ставка на Цзян Цин оправдалась. После того как Цзян Цин выходит замуж за Мао Цзэдуна, происходит духовное сближение Кан Шэна с руководителем ЦК КПК и налаживается действенный контакт между ними. В результате такой комбинации Кан Шэн становится одной из самых заметных и зловещих фигур в окружении Мао.
Как и всем вновь прибывшим, Цзян Цин предстояло пройти проверку на благонадежность. У многих в Яньани к ней были некоторые вопросы: не удавалось документально подтвердить, что она вступила в КПК в 1933 г.; туманный вопрос относительно ее чудесного спасения из гоминьдановских застенков. Однако с помощью ее бывшего любовника (и по некоторым данным супруга) молодого коммуниста-подпольщика Юй Цивэя, прибывшего в Яньань в октябре, а также Кан Шэна доказывается искренность Цзян Цин и ее преданность делу революции. И вскоре ее уже видят в стенах партийной школы, старательно изучающую азы марксизма-ленинизма. В апреле 1938 г. она уже на административной работе в Академии литературы и искусств имени Лу Синя.
«Мао Цзэдун обычно работает ночами, — писал в своих дневниках очевидец событий П.П. Владимиров. — Встает поздно, к полудню. По натуре честолюбив, поэтому, наверное, напускает на себя этакую многозначительность. А сам любит поесть, выпить, потанцевать, поразвлекаться с девицами, а для всех прочих проповедует жесточайший революционный аскетизм. Он вообще не прочь прикинуться пуританином. Он старательно создает о себе представление как о мудром правителе в традиционно китайском духе. Он умеет пустить пыль в глаза и, когда надобно, показать всем, как стойко „Председатель Мао“ разделяет тяготы с народом, ему подают чумизу, и он стоически поедает ее, запивая водой»
[202]. Еще один очевидец, Ним Уэйлс, писала в дневнике: «Мао был из породы тех мужчин… кто не пропустит мимо ни одной женщины. Ему нравились свободомыслящие дамы»
[203].
И наконец характеристика самой Цзян Цин, высказанная личному лечащему врачу Мао Цзэдуна Ли Чжисую: «Доктор, вы совершенно не знаете Председателя. Он очень любвеобилен и не пропустит ни одной юбки. Его мудрый разум никогда не восстанет против плотских утех, а женщин, желающих доказать ему свою преданность, более чем достаточно».
Поэтому естественно в поле зрения Мао попала и Цзян Цин, на которую впервые он обратил внимание летом. Видимо, в ней его привлекала молодость и определенная сексуальность. Вот как описывал Цзян Цин бывший телохранитель Мао Ли Иньцяо: «У нее были иссиня-черные волосы, перехваченные на затылке лентой и падавшие хвостом до середины спины, тонкие брови, ярко блестевшие глаза, аккуратный носик и крупный, щедрый рот. В Яньани все смотрели на нее как на кинозвезду. Цзян мастерски писала иероглифы кистью, каллиграфия ее считалась отменной. Сама кроила и шила себе одежду и выглядела в ней великолепно. Тогда Цзян Цин была очень общительной и не чуралась простых людей. …Зимой все кутались в вороха теплой одежды, Цзян же обязательно ее перешивала, чтобы подчеркнуть свою тоненькую фигурку»
[204].
Уже в августе, ровно через год после ее прибытия в Яньань, Цзян Цин перевели на работу в Военную комиссию — личным помощником Мао. Осенью они поселились вместе, а в ноябре Мао дал несколько обедов для коллег из Политбюро, на которых Цзян Цин вела себя как полноправная хозяйка дома. Так, можно сказать, была отпразднована их «свадьба»: никаких официальных церемоний. Однако эту «свадьбу» Мао многие члены Политбюро ЦК встретили очень настороженно. Имеются сведения, что некоторые выступили против развода Мао с третьей женой Хэ Цзычжэнь и особенно против женитьбы на актрисе с сомнительной репутацией. Этот вопрос обсуждался даже на заседании Политбюро, однако Мао Цзэдун настоял на своем, заявив, что свою личную жизнь он будет устраивать так, как хочет, несмотря ни на что. Именно Кан Шэн сыграл главную роль в урегулировании этого семейного конфликта. Он дал на Политбюро поручительство за Цзян Цин, заявив, что проведено детальное расследование и не обнаружено в ее биографии ничего порочащего и подозрительного, и с той поры стал ее доверенным лицом. Политбюро в конце концов согласилось на брак Мао лишь при следующих условиях: Цзян Цин не должна вмешиваться в дела партии и мозолить глаза широкой публике, не должна занимать никаких ответственных постов, посвятит себя исключительно личной заботе о Мао.
