Линь Бяо. Выместить накопившуюся злобу.
Чжоу Эньлай. Курс — атака на генеральную линию, занял правую позицию, острие письма нацелено на генеральную линию.
Председатель. …Вы хотите развалить партию. Есть план, есть организация, ведете подготовку, с правых позиций атакуете правильную генеральную линию. В прошлый раз (в выступлении от 23 июля) говорил неверно, говорил, что нет плана, что не готовитесь, нет организации, вы уже почти приблизились к позиции правых, осталось всего каких-то 50 метров!»
[335]
На следующий день 2 сентября Мао Цзэдун в своем выступлении продолжил эту тему. «Когда мы шли на Лушаньское совещание, говорилось о трех вещах: „О больших успехах, многих проблемах и ясных перспективах“, — заявил он. — Однако впоследствии формулировка „многие проблемы“ стала проблематичной, а именно свелась к одной проблеме — проблеме борьбы против правого оппортунизма, бешено нападающего на нашу партию. Поскольку такие вопросы, как „поветрие обобществления имущества“, „уравниловка“ и очковтирательство, сняты с повестки дня, речь идет о борьбе не с „левыми“, а с правыми, которые предприняли злобное наступление на партию, на победоносное движение к социализму 600-миллионного народа».
По воспоминаниям участника совещания, который вел дневник, Ли Жуя, Кан Шэн на совещании был одним из самых активных. 3 августа 1959 г. он передал Мао Цзэдуну два экземпляра материалов «Сталин о правой опасности в ВКП(б)» — выступления от октября 1928 г. и апреля 1929 г., подчеркнув, что они «могут пригодиться для анализа борьбы с правым уклоном у нас». Он также предложил Мао Цзэдуну переименовать КНР в «Китайскую народную коммуну»
[336].
Он вел себя очень агрессивно во время выступлений других товарищей, перебивал чужие выступления своими репликами, пытаясь сбить выступающего с толку. К примеру, когда некоторые, защищая Пэн Дэхуая, говорили, что у последнего есть великие заслуги в прошлом, он вставлял: «Действительно из-за того, что имеет заслуги, не может успокоиться и идет на большой риск». А когда Ван Чжэнь заявил, что он признает Пэн Дэхуая национальным героем, Кан Шэн вставил: «Без руководства со стороны товарища Мао Цзэдуна и КПК, без марксистского руководства он не смог бы стать национальным героем», назвав тут же Мао «великим марксистом и пролетарским вождем».
3 августа 1959 г. после обеда Кан Шэн выступил с докладом в четвертой секции Лушаньского совещания, которой руководил член Политбюро ЦК КПК, первый секретарь Сычуаньского комитета КПК Ли Цзинцюань. Он держал себя как «авторитет в области теории» (кстати сказать, именно в четвертой секции Пэн Дэхуай подвергся самой ожесточенной критике).
«Председатель говорил об исторических уроках ошибочных линий: Ли Лисаня, Ван Мина, Чжан Готао, второй линии Ван Мина, линии Гао Гана-Жао Шуши, — заявил Кан Шэн. — Вчера вечером я немного вспоминал об этом. В период линии Ли Лисаня я не совершал ошибок, в период первой линии Ван Мина я ее проводил, совершил ошибки. Во время первого исправления стиля (чжэнфэна) я сделал самоанализ. В период линии Чжан Готао я был за пределами страны. Во времена второй линии Ван Мина, дела Гао Гана-Жао Шуши, борьбы с правыми и исправления стиля, а также проведения нынешней генеральной линии партии под непосредственным руководством Председателя Мао и ЦК партии я не колебался, не совершал крупных ошибок»
[337]. После части, в которой Кан Шэн покаялся в совершенных ошибках, он перешел ко второму пункту своего выступления. «Я считаю, что два крупных „преступления“: широкая выплавка стали и народные коммуны, о которых говорил Председатель, если говорить об их обратной стороне, является точкой зрения, исходящей от врагов, правых, антипартийных элементов. Если говорить исходя из нашей точки зрения, из точки зрения всей партии, всего народа, то они не только не являются „преступлением“, а напротив, являются двумя великими достижениями. К тому же история свидетельствует, что это также является великим вкладом в мировое коммунистическое движение и в социалистический лагерь. Имеющиеся некоторые недостатки и ошибки в конкретной работе — явление временное, локальное, которого трудно избежать, — констатировал он. — К тому же легко исправить»
[338].
В своем выступлении Кан Шэн говорил также об экономике, об истории ВКП(б), но наиболее запомнившимся всем эпизодом был тот, в котором он поставил на одну доску Пэн Дэхуая и Чжан Вэньтяня с Бухариным. Докладчик заявил: «В СССР через 10 лет после победы революции появилась группировка Бухарина, у нас через 10 лет после победы революции появилась правая линия Пэна и Чжана. Обстановка, условия и обстоятельства сейчас у нас отличаются от советских 1928 г., однако по затрагиваемому вопросу также имеются некоторые проблемы: о темпах развития промышленности и проведения коллективизации». Далее он сказал, что выступления Пэн Дэхуая и Чжан Вэньтяня следует читать между строк: есть ли у них желание сменить руководство ЦК КПК и Председателя или нет? Докладчик заявил, что из их выступлений и письма вытекает стремление все провалы в стране свалить на одного человека — Мао Цзэдуна и «сейчас это хорошо видно»
[339].
Касаясь письма Пэн Дэхуая, Кан Шэн утверждал, что в нем имеются противоречия, нет логики: в первой части письма все говорится утвердительно, во второй — отрицательно, в первой говорится за здравие, во второй — за упокой. «Если посмотреть на данное письмо, то оно вызывает у людей идеологическую путаницу, — заявил выступавший. — Данное письмо — это не вопрос стиля, а проблема идеологического направления»
[340].
Кан Шэну очень импонировало выступление Ху Цяому 10 августа 1959 г. во второй половине дня на четвертой секции, пытавшегося в качестве адвоката Председателя доказать, что Мао Цзэдун не похож на Сталина в последние годы жизни, как пытались представить это некоторые лица, выступавшие на совещании ранее, и что их сравнения бездоказательны. Он выдвинул шесть (довольно слабых и не убедительных) аргументов: 1) Мао Цзэдун не отрывается от масс, как это делал Сталин. 2) Сталин в последние годы жизни не говорил уже о демократии в партии либо говорил очень мало, не собирал пленумы ЦК. В КПК же не только регулярно собираются пленумы, но довольно часто собираются и расширенные пленумы ЦК, как происходит на данном совещании. Председатель Мао постоянно уделяет особое внимание демократии в партии, уважает мнение товарищей. 3) Сталин в последние годы жизни насаждал культ своей личности, Мао Цзэдун же действует в противоположном направлении, он даже запретил выставлять свои статуи в общественных местах, кроме тех, что как произведения искусства выставляются на художественных выставках. 4) Сталин уничтожил множество членов ЦК КПК и высших руководителей, смешав несколько видов противоречий: противоречия в партии, противоречия внутри народа с противоречиями между нами и нашими врагами. А Мао Цзэдун разве уничтожил хоть одного человека из состава ЦК КПК, одного делегата, одного генерала? — задавал риторический вопрос Ху Цяому. Председатель Мао активно применяет следующий принцип исправления: наказывать за прошлое в назидание на будущее, лечить, чтобы спасти больного. Следуя данному принципу, он многих товарищей, совершивших ошибки, оставил работать в ЦК для его сплочения. 5) Ху Цяому утверждал, что в последние годы жизни у Сталина и в теории, и на практике был застойный период, сельское хозяйство в сталинское время не могло превысить высшие показатели царского времени. Выступающий доказывал, что у Мао Цзэдуна наоборот, в его 60 с лишним лет энергии намного больше, чем у многих молодых людей, он бодр и жизнерадостен. Генеральная линия, «большой скачок», «народные коммуны» — все эти вещи неразделимы с его глубоким уяснением диалектики. 6) Сталин во внешней политике осуществлял великодержавные ошибки. Председатель Мао же всегда уважал другие страны и народы. Один из наглядных примеров этого — корейский вопрос, отношения с Вьетнамом и Монголией строились на таких же принципах уважения.
