Во время выступления Ху Цяому Кан Шэн его неоднократно прерывал, показывая, что не следует увлекаться сравнениями и забывать о критике Пэн Дэхуая. «У товарища Пэн Дэхуая есть две стороны: одна реакционная, другая — революционная, — заявил Кан Шэн, пытаясь показать свои глубокие знания в марксистской философии и диалектике и выставить себя как главного теоретика партии. — Сейчас твоя (Пэн Дэхуая. — В.У.) реакционная сторона атакует революционную. Почему революционная сторона не отражает атаку твоей реакционной стороны? И если твоя революционная сторона не уничтожит контрреволюционную, то каким же ты будешь коммунистом?»
[341] Тем самым он подыгрывал Мао Цзэдуну и пытался доказать, что Пэн Дэхуай переродился из революционера в контрреволюционера.
Кан Шэн пытался максимально использовать Лушаньское совещание в своих корыстных целях. Он бегал с заседания одной секции на другую, собирал «компрометирующие» материалы, активно выступал, вступал в дискуссии и полемику. «Пэн Дэхуай человек, которому с нами вовсе не по пути, — говорил Кан Шэн на заседании секции. — То, что он идет с нами по одной дороге, это временное, он пройдет определенный отрезок и кинется в свою деревню». «Ты давно не един душой с партией и Председателем Мао, — обвинял он министра обороны на одном из заседаний, зная о своем главном козыре. — Ты открыл огонь по партии и Председателю Мао… ты стопроцентный карьерист»
[342].
Секретарь Чжан Вэньтяня вспоминал, что в последние дни работы совещания, когда уже откровенно говорилось о том, что «антипартийная группировка Пэн Дэхуая» якобы выступила против Мао Цзэдуна, пытаясь заставить его признать ошибки, стремясь свергнуть Председателя Мао, Чжан Вэньтянь как-то парировал: «Кто хочет свергнуть Председателя Мао? Если бы действительно хотели его свергнуть, разве не свергли бы?»
[343]
Совершенно очевидно, что Кан Шэн приложил руку к выработке «Решения об антипартийной группировке, возглавляемой тов. Пэн Дэхуаем», принятого пленумом, решения «Бороться в защиту генеральной линии партии, против правого оппортунизма» и решения о снятии участников «антипартийной группировки» со своих постов, в том числе Пэн Дэхуая с поста министра обороны.
7 августа 1959 г. ЦК КПК от имени пленума издал «Указания относительно борьбы с правой идеологией», требовавшие немедленно начать в партии борьбу против «правого уклона», ставшего «главной опасностью в КПК».
Как признавал позднее Дэн Сяопин, говоря о Лушаньском совещании и пленуме, тогда «товарищ Пэн Дэхуай высказал правильные замечания. И то, что он как член Политбюро написал письмо Председателю партии, было в порядке вещей. Хотя у товарища Пэн Дэхуая были недостатки, но наложенное на него взыскание было совершенно ошибочным»
[344].
По указанию Мао Цзэдуна среди участников совещания был распространен текст древней поэмы жившего в Ханьскую эпоху Мэй Шэна (умер в 140 г. до н. э.) «Семь суждений», используемой также для борьбы и запугивания своих политических оппонентов. Как он признавался 16 августа 1959 г., еще в детстве он прочитал эту поэму. Более 40 лет не обращался к ней, и вот в последние дни вдруг заинтересовался ею, «перелистывая ее вновь, он словно повидался с давним другом».
«Мэй Шэн обрушивался на лиц из высшего света с их инертностью, пессимизмом, праздностью и правым уклоном, — заявил он. — У нас сейчас тоже имеются люди такого рода». «Мэй Шэн прямо укоряет чуского (южное царство Чу VIII–III в. до н. э. — В.У.) наследника: „Сейчас у наследника изнеженная кожа, ослабли конечности, дряблые мышцы и хрупкие кости, кровеносные сосуды чересчур наполнены, а руки и ноги ленивы. После служанок из княжества Юэ наследника ублажают наложницы из княжества Ци. Вся его жизнь — одно пустое шатанье: развлечение, бражничество, распутство в тайных домах и укромных местах. Сладостно вкушая этот яд, вы играете с когтями и клыками хищных зверей. Если не отбросить все прежнее, что может укорениться всюду и затянуть навсегда, будет ли прок от лечения самим Бянь Цяо (известный лекарь эпохи Хань. — В.У.) или от лечения заклинаниями шаманов?“ — задавал риторический вопрос Мао. — Слова Мэй Шэна в чем-то сходны с нашим методом, когда товарищу, допустившему ошибки, громко кричат: „Твоя болезнь обострилась! Не будешь лечиться — погибнешь!“ После этого в течение нескольких дней, недель или даже месяцев больному не спится, смятение охватывает его душу и мысли, и он не находит себе места. И тогда появляется надежда (на выздоровление)».
«Сейчас у нас в стране каждый интеллигент, партийный и государственный работник или военнослужащий должен под руководством КПК заниматься определенным физическим трудом. Ходьба, плавание, альпинизм, физическая зарядка по радио — это, по Павлову, своего рода труд. Я уж не говорю о более действенном труде, выполняемом при посылке на низовую работу на заводы или в деревню. Одним словом, — резюмировал Мао, — надо, во что бы то ни стало напрягать силы и вести борьбу с правым уклоном».
Сразу же через два дня после Лушаньского пленума с 18 августа по 12 сентября 1959 г. в Пекине было проведено расширенное заседание Военного совета ЦК КПК, куда первоначально были приглашены около 140 военных. Из-за экстренности созыва совещания некоторые участники прямо из аэропорта вынуждены были ехать в зал заседаний правительственной резиденции Чжуннаньхай, а тех, кто прибывал поездом, даже не успели к его открытию. Цель совещания: продолжить дальнейшую критику Пэн Дэхуая и «ликвидировать его влияние в армии». Совещание уделило особое внимание «расследованию» вопроса об «антипартийной группе» и «поддержанию тесных связей с заграницей» этой группой. Пэн Дэхуай, прибыв на совещание, решил выступить с «самокритикой» и послушать критику в свой адрес со стороны присутствовавших. Однако многие из участников не желали выступать, а если и брали слово, то не затрагивали вопроса, связанного с оценкой деятельности министра обороны.
20 августа член Политбюро ЦК КПК Кэ Цинши и кандидат в члены Политбюро ЦК партии Чэнь Бода позвонили Мао Цзэдуну и Лю Шаоци и сообщили, что «совещание идет плохо», что «Пэн Дэхуай сделал самопроверку формально, вновь скрытно подстрекал собравшихся атаковать партию», что «он в основном не примирился с поражением и пытается, используя свое положение в армии, пересмотреть свое дело». А Кан Шэн сам побежал к Мао Цзэдуну и упрашивал последнего лично принять участие в заседаниях, чтобы изменить ход совещания и обстановку на нем.
После таких шагов Кан Шэна в тот же день вечером Мао Цзэдун вызвал к себе Лю Шаоци, Чжоу Эньлая и Линь Бяо и имел с ними беседу, пытаясь поподробнее выяснить, как идет совещание. В тот же вечер (около 10 часов) от имени ЦК партии было принято решение продлить совещание до 12 сентября 1959 г., увеличив его состав до 1061 человека. На основании этого Военный совет ЦК КПК издал экстренную директиву: «Кадровым работникам больших военных округов, кроме тех, кто непосредственно находится на дежурстве, в полном составе немедленно прибыть на совещание. Также прибыть на совещание командующим полевых армий, по одному кадровому работнику от дивизии, по одному представителю от руководящих кадровых работников от всех родов войск, от штабов, политотделов и служб тыла также выделить по одному человеку для участия в заседаниях». Всем давались одни сутки для сборов и прибытия в столицу. 21 августа 1959 г. из Пекина вылетело 18 самолетов для сбора всех участников и доставки их в столицу.
