С 22 августа заседание Военного совета ЦК КПК уже работало в расширенном составе, на нем были 1061 военный из руководящего состава НОАК выше дивизионного уровня с правом решающего голоса и 508 человек с правом совещательного, которые были разбиты на 14 групп. На совещании также присутствовали Мао Цзэдун, Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Чжу Дэ и Линь Бяо.
Президиум заседания попросил Чжоу Эньлая выступить с докладом «Относительно исторических вопросов, связанных с Пэн Дэхуаем». Тот вначале заявил, что «он не может с полной ясностью изложить об исторических вопросах, связанных с Пэн Дэхуаем», так как многого не знает. Но президиум якобы настоял, и Чжоу Эньлай вынужден был выступить с докладом. В нем он развил точку зрения Мао Цзэдуна о том, что Пэн Дэхуай в своих действиях «на одну треть сотрудничал с Мао Цзэдуном, а на две трети нет». Далее он разделил всю политическую деятельность Пэн Дэхуая в прошлом на 15 исторических отрезков, рассматривая каждый из них отдельно. В своем выступлении Чжоу Эньлай признал и свою вину, подчеркнув, что если бы он лично все делал хорошо, то, возможно, сегодня и у Пэн Дэхуая не было таких ошибок. Мао Цзэдун отсутствовал во время этого выступления, и когда ему позднее доложили о содержании выступления Чжоу Эньлая (скорее всего, это сделал Кан Шэн), он, усмехнувшись, сказал: «Он всегда был таков, беспринципно сглаживает острые углы»
[345].
9 сентября 1959 г. Лю Шаоци выступил на заключительной стадии совещания, коснувшись «вопроса о культе личности Мао Цзэдуна». Он заявил, что после обсуждения культа личности Сталина на XX съезде КПСС в Китае также появились лица, требующие выступления против культа личности, внутри ЦК партии также есть люди, выступающие против культа личности. Их представителем именно и является товарищ Пэн Дэхуай. Хотя есть и кое-кто еще. Лю Шаоци привел в качестве примера выступления министра обороны против песни «Восток заалел». «Я тот человек, который издавна активно поощрял „культ личности“, хотя можно сказать, что термин „культ личности“ и не слишком подходящий, — заявил он. — Я лучше скажу, что я поднимал руководящий авторитет Председателя Мао. Причем я делал это довольно долго. Перед VII съездом (КПК) я уже прославлял Председателя Мао, в докладе об изменениях в Уставе партии на VII съезде я также прославлял, и сейчас еще продолжаю это делать. Я создаю культ личности товарищам Линь Бяо и (Дэн) Сяопину
[346]. Хотя вы и не одобряете того, что я делаю, но я продолжаю это делать
[347]. И я могу допустить, что другие не согласны с моим мнением. Но я продолжаю так делать. Некоторые, взяв за пример борьбу в СССР с культом личности Сталина, требуют начать борьбу с культом личности Мао Цзэдуна в Китае»
[348]. Лю Шаоци расценил такие взгляды «полностью ошибочными», заявив, что это практически «является подрывной деятельностью, действиями, подрывающими дело пролетариата». В одном из китайских партийных журналов этот отрывок выступления Лю Шаоци дополняется следующими словами: «Если нет авторитета личности, то нельзя создать авторитет и партии»
[349].
Как отмечал Бо Ибо в своих мемуарах, не было бы культа личности Мао Цзэдуна, не были бы возможными «большой скачок», критика Пэн Дэхуая как лица, «возглавлявшего антипартийную группировку правых ревизионистов», не было бы критики «трех поветрий»: «труда в одиночку», «очернительства» и «пересмотра дел» и невозможна была бы «культурная революция».
Характерно, что приведенный отрывок из выступления Лю Шаоци о культе личности находится в явном противоречии с выступлением Ху Цяому в защиту Мао Цзэдуна, сделанном ровно месяц назад на пленуме.
На следующий день после выступления Лю Шаоци, 10 сентября 1959 г., взял слово маршал Чжу Дэ. Здесь следует отметить, что его выступление со слабой критикой Пэн Дэхуая на заседании Постоянного комитета Политбюро во время Лушаньского совещания несколько дней назад вызвало издевку Мао Цзэдуна. А на расширенном совещании Военного совета ЦК Линь Бяо подверг резкой критике Чжу Дэ с конкретным упоминанием его имени. Поэтому Чжу Дэ вынужден был на совещании выступить с определенной долей самокритики. Он сказал, что в прошлом совершал ошибки в линии, неоднократно поддерживал ошибочную линию. Маршал признал, что и в период социалистической революции и социалистического строительства также совершал крупные ошибки. В первую очередь он отметил «дело Гао Гана-Жао Шуши». Якобы в то время, когда Мао Цзэдун и другие руководители уже начали вести борьбу с «их заговорщицкой деятельностью», Чжу Дэ продолжал считать, что «они хорошие люди» и «оказывал им всяческую поддержку и защиту». И только к 4-у пленуму ЦК КПК (февраль 1954 г.) он «разобрался в их „антипартийной сущности“ и „решительно поддержал борьбу“ с ними». Второй своей крупной ошибкой Чжу Дэ назвал позицию, занимаемую в период Лушаньского совещания. Объяснял он ее тем, что знал Пэн Дэхуая, Хуан Кэчэна, Чжан Вэньтяня и Чжоу Сяочжоу только с хорошей стороны, думал, что если у них и были ошибки, то они их уже исправили, что у него была аналогичная точка зрения, как и у них. Поэтому Чжу Дэ своевременно и не обнаружил и не раскусил их сущность как «антипартийных интриганов». «Некоторые товарищи указывали мне (уж не Кан Шэн ли? — В.У.), что это интриганы, — говорил Чжу Дэ. — но я все же не верил этой критике. Однако еще раз все обдумав, я наконец встал на одну точку зрения с Председателем Мао и другими руководителями, решительно придерживающимися марксистско-ленинской правильной линии»
[350]. Далее маршал вынужден был признать, что в прошлом шесть-семь раз отходил от правильной линии Мао Цзэдуна и заявил, что согласен с прозвучавшей в его адрес критикой.
Линь Бяо выступил на совещании в тот же день, что и Мао Цзэдун — 11 сентября 1959 г. Он большую часть своего выступления сосредоточил на прославлении Мао Цзэдуна и его идей. Линь Бяо говорил, что марксистко-ленинских произведений очень много и изучать марксизм-ленинизм надо также как человек, который изучает химию, но не обязательно будет делать открытия по химии. Поэтому не обязательно читать их первоисточники. Далее было заявлено, что работы Мао Цзэдуна это «высокосортные работы» и изучение его произведений это «кратчайший путь к марксизму-ленинизму», от их изучения можно получить «баснословную прибыль»
[351]. Интересно, что по данным китайских историков, 8 сентября 1959 г. Кан Шэн предложил Линь Бяо в своем критическом выступлении на заседании использовать второе письмо Мао Цзэдуна, направленное 1 сентября 1959 г. в редакцию журнала «Шикань» («Поэзия»). И Линь Бяо воспользовался этим советом Кан Шэна. «Председатель Мао в своем письме указывал, — заявил Линь Бяо, — что в настоящее время правый оппортунизм ведет бешеную атаку, утверждает, что и то плохо, и это плохо у народа, что „имеются серьезные ошибки“ в генеральной линии, что „большой скачок не смог достичь желаемого“, „народные коммуны провалились“ и т. д. Что они кричат о том, что ясное небо социализма заволокло бушующими тучами, кругом кромешная тьма!.. Председатель Мао выразил в отношении их действий, противоречащих здравому смыслу, серьезный протест: горстка ревизионистов, прикрывающихся внутри страны „коммунистическими“ лозунгами, ведет атаку на генеральную линию партии, большой скачок, народные коммуны. Они действительно похожи на смешных муравьев, которые не соизмерив свои силы, вздумали раскачать большое дерево!» Как вспоминали позднее участники этого заседания, многим было непонятно, где слова Мао Цзэдуна, а где Линь Бяо. Далее выступавший подверг критике Пэн Дэхуая за то, что тот допустил ошибки в пяти линиях, все время колебался то вправо, то влево и, наконец, встал на правую сторону. «Ты должен сойти со сцены, это будет большой пользой как для тебя одного, так и для партии, это приведет к тому, что у тебя будет возможность исправить ошибки». Линь Бяо считал, что если не разгромить правый оппортунизм Пэн Дэхуая, то в один прекрасный день, когда умрет Мао Цзэдун, «это может привести к появлению еще более серьезных ошибок».
