Несмотря на то, что оппоненты Мао Цзэдуна в руководстве КПК пытались перехватить инициативу в кампании и проводить ее в своем русле, делая больший акцент на борьбу с коррупцией, взяточничеством, хищениями и расточительством, используя партийные организации и рабочие группы для осуществления кампании, в целом они действовали от имени Мао Цзэдуна и под его лозунгами «обострения классовой борьбы».
Уже в первой половине 1966 г. в Центр поступили сообщения, что кампания «четырех чисток» закончилась уже в 694 уездах и городах (включая небольшую часть районов, где проживали «национальные меньшинства»), что составляло 32 % от территории всей страны, в двух провинциях — в Ляонине и Хэбэе цифра составляла более 40 %; из Пекина и Шанхая сообщали, что кампания «в основном» закончилась. Кампания распространилась на различные учреждения выше уездного уровня, а также на вузы, средние и начальные школы страны, и ведомства культуры.
На одном из совещаний, относящихся к данной кампании, министр общественной безопасности Се Фучжи заявил, что среди предприятий промышленности «переродилось» более половины, а есть города, где таких предприятий две трети.
К тайному принятию Мао Цзэдуном решения о снятии Лю Шаоци приложил руку Кан Шэн. Однажды вечером в конце 1964 г. он пришел в Чжуннаньхай и прошел с кабинет Мао Цзэдуна. «Председатель в своем выступлении на 10-м пленуме ЦК КПК 8-го созыва говорил, что использование художественной литературы в целях антипартийной деятельности — это большое открытие, — сказал он, входя. — Исходя из этого тогда я подумал, что этот вопрос относится и к демонстрации некоторых пьес. Не так ли? — „Каких пьес?“ — спросил Мао Цзэдун. — Именно „Разжалование Хай Жуя“. Я обдумывал данный вопрос два-три года, по-моему, эта пьеса имеет отношение к Лушаньскому совещанию 1959 г. Это не является удивительным совпадением, а является намеренными координированными действиями. Эта пьеса вся пронизана одной идеей — реабилитировать, приукрасить Пэн Дэхуая! (Кан Шэн уже хорошо изучил вождя и знал, что ему надо подбросить идею, которую последний должен не спеша „переварить“ и затем уже выдать за свою. — В.У.) … Мы критиковали Пэн Дэхуая, они приукрашивают Пэн Дэхуая. Разве это не оппозиционные действия?»
[392] Мао Цзэдун ничего не сказал в ответ, но эти слова запали ему в голову.
Кан Шэн вспомнил о своих беседах с Цзян Цин трехлетней давности, когда он советовал ей немного подождать с критикой.
Поздно вечером, когда в Пекине в домах уже горел свет, черный лимузин китайского производства марки «Хунци» («Красное знамя») промчался по центральной улице столицы, свернул в переулок Сяошицяо (Маленький каменный мост) и остановился у дома, где жила Цзян Цин. Кан шел быстро, вошел в приемную, где его встретила хозяйка. «Какова обстановка?» — нетерпеливо и несколько возбужденно спросила она, не садясь в кресло. — «Я сейчас все скажу, — ответил гость, пытаясь отдышаться от быстрой ходьбы. — Председатель не сказал ни слова, выглядел очень серьезным. И я не понял, что у него на уме!». «Почтенный Кан! На всякого мудреца довольно простоты! — улыбаясь, сказала Цзян Цин, немного успокоившись. Она хорошо изучила вождя за двадцать с лишним лет совместной жизни. — Не проронил ни слова — значит, молчаливо одобрил. А раз безмолвно одобрил, значит, согласен. Я должна найти какого-нибудь писаку, чтобы он сделал статью. Готовимся к открытию огня!» — воодушевленно прокомментировала она слова гостя. — «В Пекине, я боюсь, что мы не найдем надежного человека, — вполголоса ответил Кан Шэн. — Эту операцию необходимо проводить в обстановке полной секретности».
Через несколько дней Цзян Цин уже ехала в Шанхай. Еще во второй половине 1964 г. как-то Цзян Цин нашла в Пекине Ли Сифаня, известного в прошлом критика в кампании «об изучении романа „Сон в красном тереме“» начала 50-х годов
[393] (тогда она ему помогала с публикацией его статей), и попросила его подготовить критическую статью на пьесу «Разжалование Хай Жуя», но тот вежливо отказался.
Кампания осуждения У Ханя готовилась не в Пекине, где Мао Цзэдун, Кан Шэн и Цзян Цин считали, что ее невозможно организовать из-за противодействия, а в Шанхае.
«Я, — вспоминал Мао Цзэдун весной 1967 г. в разгар затеянной им „культурной революции“, — предложил тов. Цзян Цин организовать статью с критикой пьесы „Разжалование Хай Жуя“». (В ходе судебного процесса над четверкой, после ее ареста через месяц после смерти Мао Цзэдуна, ответственность за развязывание критической кампании против пьесы и травли ее автора возлагалась на Цзян Цин, которая однако заявила на процессе, что она действовала в соответствии с указаниями вождя Мао Цзэдуна.)
[394]
А вот как рассказывала сама Цзян Цин о подготовке этой статьи 12 апреля 1967 г.: «В Пекине в то время наступления у нас не получилось, но товарищ Кэ Цинши снова пришел нам на помощь в опубликовании статьи, критиковавшей „Разжалование Хай Жуя“. Товарищи Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюань, рискуя многим, хранили это в тайне… Как-то один товарищ передал Председателю написанное У Ханем „Жизнеописание Чжу Юаньчжана“ (книга об основателе династии Мин императоре Чжу Юаньчжане (1328–1398 гг.), являлась последней работой У Ханя, переведена на русский язык в 1980 г. — В.У.) Я сказала Председателю, что читать работу У Ханя не стоит, поскольку он очень занят. У Ханю нужен лишь гонорар да слава, ему нужно, чтоб его издавали, а потом писали на его произведения хвалебные рецензии. Коли так, я сама напишу рецензию на „Разжалование Хай Жуя“. Председатель со мной согласился и сказал, что сам ознакомится с работой У Ханя. Потом мне стало известно, что Пэн Чжэнь наговорил на меня Председателю. Пэн Чжэнь нагло утверждал, что я черню всех историков, не видя ничего доброго ни в одном из них. Это был чистейший поклеп, и я спросила Председателя, могу ли я оставаться при своем мнении. На это он ответил утвердительно. …Только потому, что Председатель разрешил мне оставаться при своем мнении, я и решила заняться подготовкой статьи. Мы хранили это в тайне от окружения в течение 7–8 месяцев. За это время статья подвергалась неоднократным переделкам. Всякий раз, когда товарищ Чжан Чуньцяо приезжал в Пекин, некоторые контрреволюционные элементы заявляли, что его приезд наверняка связан с критикой У Ханя. Конечно, приезды товарища Чжан Чуньцяо были связаны с этим. Подготовку статьи, критикующей пьесу „Разжалование Хай Жуя“, мы держали в тайне, ибо, если бы об этом им стало известно, статья была бы уничтожена».
