Сократ-мл. Совершенно верно.
Чужеземец. Но раз этот род достаточно отличен от тех и то, что ему присуще, отделено от того, что ему чуждо, не нужно ли снова произвести деление, если окажется, что этот род его допускает?
Сократ-мл. Конечно, нужно.
Чужеземец. А оказывается, что это так. Следуй же за мной и дели.
Сократ-мл. Как именно?
Чужеземец. Не сочтем ли мы, что все правители, имеющие в распоряжении возможность повелевать, повелевают ради какого-то возникновения?
Сократ-мл. Конечно.
Чужеземец. А ведь совсем нетрудно все возникающее разделить надвое.
Сократ-мл. Каким образом?
Чужеземец. Одна часть всего возникающего не одушевлена, другая одушевлена.
Сократ-мл. Да.
Чужеземец. Вот по этим признакам мы и разделим, если пожелаем делить, повелевающую часть познавательного искусства.
Сократ-мл. В соответствии с чем?
Чужеземец. Мы отнесем одну часть повелевающего искусства к возникновению неодушевленных существ, а другую – к возникновению одушевленных. Таким образом все и разделится на две части.
Сократ-мл. Безусловно.
Чужеземец. Оставим же одну из этих частей и возьмем другую, а взяв, снова разделим всё надвое.
Сократ-мл. Но которую из них, по твоим словам, надо взять?
Чужеземец. Конечно ту, что относится к живым существам. Ведь совсем невместно царскому знанию повелевать лишенными души вещами: задача его благороднее, и власть простирается на живых и на то, что им причастно.
Сократ-мл. Это правильно.
Чужеземец. На возникновение и питание живых существ в одних случаях можно смотреть как на кормление в одиночку, в других – как на общую заботу о целых стадах животных.
Сократ-мл. Верно.
Чужеземец. Но политик, как мы увидим, не занимается кормлением в одиночку, как тот, кто ухаживает за волами и конями; он больше напоминает табунщика волов и коней.
Сократ-мл. Теперь мне ясно то, что ты говоришь.
Чужеземец. Не назвать ли нам общее питание всех животных как-то так – «стадным» или «общим» питанием?
Сократ-мл. Здесь подойдет и то и другое.
Чужеземец. Прекрасно, Сократ. Если ты не будешь особенно заботиться о словах, то к старости станешь богаче мнениями. Теперь же сделаем так, как ты советуешь. Но не замечаешь ли ты, что иной, провозгласив искусство стадного питания двойным, заставит нас то, что мы сейчас ищем в двойном, искать в половинках?
Сократ-мл. Хотел бы я это заметить. И мне кажется, что у людей пища одна, а у животных – другая.
Чужеземец. Ты очень смело и усердно произвел разделение. Но по возможности давай избежим этого в другой раз.
Сократ-мл. Чего именно?
Чужеземец. Не следует одну маленькую частичку отделять от многих больших, да притом еще без сведения к виду: часть должна вместе с тем быть и видом. Прекрасно, если можно искомое тотчас же отделить от всего остального, коль скоро это сделано правильно – подобно тому как сейчас, подумав, что здесь необходимо деление, ты подстегнул рассуждение, усмотрев, что оно клонится к людям. Но, милый, дело здесь не в изящных игрушках: это небезопасно, гораздо безопаснее серединный разрез, он скорее приводит к идеям. Это-то и есть главное в исследованиях.
Сократ-мл. Что, чужеземец, ты хочешь этим сказать?
Чужеземец. Я постараюсь сказать яснее, из расположения к тебе, Сократ. На основе того, что было здесь изложено, нельзя достаточно хорошо уяснить себе этот вопрос. Во имя ясности надо попытаться продвинуть его вперед.
Сократ-мл. Как ты назовешь ту ошибку, которую мы сделали только что при делении?
Чужеземец. Она подобна той, которую делают, пытаясь разделить надвое человеческий род и подражая большинству здешних людей, – тем, кто, выделяя из всех народов эллинов, дает остальным племенам – бесчисленным, не смешанным между собой и разноязычным – одну и ту же кличку «варваров», благодаря чему только и считает, что это – единое племя. То же самое, как если бы кто-нибудь вздумал разделить число на два вида и, выделив из всех чисел мириаду, представил бы ее как один вид, а всему остальному дал бы одно имя и считал бы из-за этого прозвища, что это единый вид, отличный от того, первого.
Ведь гораздо лучше и более сообразно с двуделением по видам было бы, если бы разделили число на четное и нечетное, род же человеческий – на мужской и женский пол. А индийцев и фригийцев или какие-то другие народы отделяют от всех остальных тогда, когда не умеют выявить одновременно вид и часть при сечении.
Сократ-мл. Совершенно верно. Но, чужеземец, как же яснее распознать это – вид и часть, если они не одно и то же, но друг от друга отличны?
Чужеземец. О, лучший из юношей! Ты, Сократ, спрашиваешь недаром. Но мы и сейчас уже отклонились сильнее, чем должно, от нашего рассуждения, ты же побуждаешь нас блуждать еще больше. Нет, вернемся – ведь так подобает – назад. А по этому следу пойдем, как ищейки, потом, на досуге. Однако крепко следи, чтобы не подумать, будто ты слышал от меня ясное определение этого…
Сократ-мл. Чего именно?
Чужеземец. Того, что вид и часть друг от друга отличны.
Сократ-мл. Но как же иначе?
Чужеземец. Если существует вид чего-либо, то он же необходимо будет и частью предмета, видом которого он считается. Часть же вовсе не должна быть необходимо видом. Так что лучше приписывать мне всегда это объяснение, а не то.
Сократ-мл. Пусть будет так.
Чужеземец. Скажи мне еще вот что…
Сократ-мл. О чем ты спрашиваешь?
Чужеземец. Откуда мы отклонились, когда подошли сюда? Конечно, думаю я, вот откуда: на вопрос о стадном питании – как его разделить – ты храбро ответил, что существует два рода живых существ: один – человеческий, а другой – все остальные животные.
Сократ-мл. Это правда.
Чужеземец. Мне же тогда показалось, что, отделив одну часть, ты считаешь все остальное единым видом по той единой кличке «животные», которую ты для этой второй части придумал.
Сократ-мл. И это так было.
Чужеземец. Но, храбрейший из людей, что если разумным окажется какое-нибудь другое животное, например из вида журавлей, – ведь он таким кажется, – или какого-нибудь другого вида, и оно станет, подобно тебе, придумывать имена, противопоставляя единый род журавлей всем остальным животным и прославляя себя самого, прочих же, объединив их между собой, а также с людьми, не найдет ничего лучшего, как назвать животными? Постараемся же всячески этого избежать.
