Я приехал заранее, однако Джейкоб Роуз был уже на месте. Более того, он вовсю уплетал сэндвич с солониной.
– Извини, – сказал он, когда я выдвинул стул для себя. – Пришлось втиснуть еще одну встречу на двенадцать тридцать, так что я поем и побегу. Попробуй солонину.
Эта часть обеденного зала нависает над расположенным ниже боулингом, из двадцати двух дорожек отсюда видно только две. Неуклюжий, медлительный малый в мешковато свисающих джинсах делает мерзкий сплит и орет:
– Мать твою так!
– Тебя здесь солонина привлекает или атмосфера? – поинтересовался я.
– В Рэйлтоне атмосферы нет нигде, – ответил Джейкоб. – Нос у тебя – красотища!
– Спасибо.
– Я слышал, это дело рук Грэйси, – продолжал он. – А ты, должно быть, оберегал пах.
С виду солонина и впрямь хороша. Я огляделся в поисках официантки. Похоже, тут всего одна, и та в другом конце зала флиртует с барменом.
– Правильная стратегия, – одобрил декан. – С Грэйси всегда жди подлого удара снизу.
Полагаю, это личный опыт.
– Но при этом подставляешь все остальное.
– Подставлять все остальное – фирменный прием Хэнка Деверо, – сказал Джейкоб.
Я помахал официантке, но та все еще не замечала меня. Развернулась и пристроила пышные бедра на барный стул.
– Мне жаль усугублять твои проблемы, – сказал декан.
– Ну так не усугубляй их, бога ради! – Я украл у него кусочек жареной картошки.
– Но, может быть, для тебя это не такая уж плохая весть. – Он вытер рот бумажной салфеткой и слегка отодвинулся от стола. – Ревизия кафедры английского языка и литературы перенесена. Внутренняя проверка начнется в сентябре, внешняя последует в октябре. Если тебе где-то задолжали услугу, сейчас самое время об этом напомнить.
Я провел руками по волосам.
– Дикость какая-то, – сказал я. – У нас же переходный период. Мы ищем нового заведующего.
– В чистом виде финансовый вопрос, – пояснил Джейкоб. – Комиссия посетит также Восточный и Северный филиалы. Таким образом, все три кампуса подвергнутся ревизии одновременно, и ребята из администрации смогут пропагандировать свою любимую идею, что мы – единый университет, хоть и разделенный географически.
– Идеологически разделенный, вернее было бы сказать. Философски. Демографически. Экономически.
– Как бы то ни было. А насчет переходного периода можешь не волноваться, денег на нового заведующего вам все равно не выделят. Это строго между нами. Официально тебе об этом сообщат на следующей неделе.
– Имеет ли смысл спрашивать почему?
Джейкоб пожал плечами:
– Ты мог бы задать вопрос, а я мог бы на него ответить. Но это лишь обозлит тебя. Испортит аппетит перед ланчем. Закажи себе наконец что-нибудь.
Он оглянулся через плечо и сразу же поймал взгляд официантки, той самой, которая меня в упор не видела. Теперь же она соскользнула со стула и подошла к нам.
– Все понравилось? – спросила она.
– Все замечательно, – ответил декан. – Мне бы еще кофе.
Она уже повернулась уходить, но тут декан спохватился:
– Ничего не закажешь, Хэнк?
Девица уставилась на меня в изумлении, словно я только что материализовался за столом.
– Ой! – вскрикнула она. – Привет!
Я заказал сэндвич с солониной. Она записала заказ, принесла декану кофе и вернулась на барный стул.
– Не для протокола: никто не верит, что все проблемы английской кафедры будут решены, стоит нам пригласить заведующего со стороны, – продолжил Джейкоб.
– Такова изначально была и моя позиция, если помнишь.
– Значит, в кои-то веки вышло по-твоему, – улыбнулся Джейкоб. – И кстати, Финни просил меня выступить третейским судьей. Он не хочет, чтобы ты проводил собеседования с кандидатами. Говорит, поскольку ты изначально был против самой идеи искать кого-то нового на это место, тебе не следует руководить отбором. А раз никаких интервью не предвидится, я собираюсь решить этот спор в его пользу. Пусть хоть чему-то порадуется.
– Держу пари, твой род восходит по прямой к Соломону.
– Он также грозит подать в суд, если ты не прекратишь издеваться над его ученой степенью от Вентура Бульвар Буррито Дворец и Школа искусств. По мнению университетского совета, мы тут ничего сделать не можем. Финни сам поставил себя в смешное положение, приобретя степень от неаккредитованного института, это его дело, но и мы окажемся в смешном положении, если устроим разбирательство. Вот если он когда-нибудь вздумает подавать на ставку профессора, тут-то мы и ткнем этим ему в нос, но до тех пор…
– Да ладно, – сказал я. – Вовсе не хочу, чтобы его уволили. Всего лишь пытаюсь минимизировать причиняемый им ущерб.
– Тут мы расходимся, – сказал Джейкоб, отодвигая пустую чашку, и голос его выражал добродушную покорность судьбе. – Я бы с удовольствием уволил ублюдка. Но мне пора.
– Послушай, пока ты не испарился, скажи наконец, когда я получу свои денежки.
Он глянул на меня выразительно – мол, не следовало задавать этот вопрос. Да, знаю.
– Когда я получу свои.
– Это не ответ, – сказал я.
– Знаю. Чего ты добиваешься?
– Твоего обещания. И чтобы ты позволил мне дать кое-кому обещания. Деньги в итоге всегда выделяются. Почему бы не избавить наших преподавателей от лишних переживаний? Назовем это подарком к Рождеству, пусть и сильно заранее.
– Ты не учитываешь целевую аудиторию.
– Окей, подарок на Йом Киппур.
– Да хоть на Рамадан. Я не могу дать тебе деньги, которых у меня нет. Если я пообещаю, а бюджет не будет принят, кому от этого станет лучше? Мы каждый год проходим через эту хрень. Все правила известны назубок.
– Пусть правила известны назубок, это еще не значит, что они правильны. – Очередной мой бесполезный афоризм. – Ты мог бы поднять этот вопрос, если бы счел нужным. Мог бы в кои-то веки поступить как надо, хотя бы для разнообразия.
Джейкоб напустил на себя то усталое выражение, которым он всегда прикрывается, когда я захожу чересчур далеко, полагаясь на тот факт, что мы оба в молодости были простыми смертными, вместе играли в футбол и даже пережили отказ в постоянном контракте.
– У тебя не случается кровотечений из носа там, на моральной высоте?
Я улыбнулся невинно:
– Из этого носа?
– А, точно. О чем я только думал.
– Я серьезно, Джейкоб, – сказал я и с удивлением понял, что действительно отношусь к этому со всей серьезностью. Бывает обидно, если не удается трудное дело, но когда простые вещи нельзя сделать безо всякой на то разумной причины, это не просто обидно – чувствуешь, что все прогнило до самых печенок. – У меня, между прочим, есть кафедральные бланки. Наверняка тебе придется нести ответственность за любые гарантии, которые я дам письменно. Будешь меня злить, я не только продлю контракты – я еще и пообещаю увеличить оклад.
