Подъезжая к «Кругу», я обнаружил, что на хвосте у меня висит большой, красный, блестящий пикап. Водитель сигналил и жестикулировал – возможно, непристойно, в зеркало заднего вида не разглядеть. Сначала я решил, что это муж Рейчел, Кэл, как-то ухитрился подслушать наши беседы по переговорному устройству и ошалел от установившейся в нашем общении интимности, от ланча с сексуальными домогательствами. Но пикап выглядел куда лощеней, чем тот, на котором, по моим представлениям, разъезжает Кэл. И вообще это никак не мог быть муж Рейчел, поскольку это мистер Перти – со второго взгляда я его узнал. Самую чуточку я был разочарован: если бы меня выволок из автомобиля и отколотил ревнивый муж, у которого нет причин ревновать, я бы наконец оказался прав и даже ведьмовской круг Боди Пай поддержал бы меня. Может, даже большинство коллег по кафедре посочувствовали бы.
Я заехал на парковку «Круга» и остановился под большой афишей, сулящей в пятницу вечером танцы под «Кузенов округа Уэйлон». Коротышка мистер Перти ловко выпрыгнул из кабины, поправил слуховой аппарат и ухмыльнулся мне:
– Что скажешь?
Я присвистнул:
– Новенький?
– Почти. Пятнадцать тысяч миль всего. «Черри». Люксовая сборка. Движок три с половиной сотни. Прицеп тащит играючи. На переднем сиденье место для троих, – упоенно расписывал мистер Перти. – И заплатил я намного меньше, чем на том стикере.
– Рад это слышать, мистер Перти, – сказал я, глянув на наклейку с ценой. Знать не знал, что подержанные пикапы столько стоят. Да пусть даже новые.
– Я здорово его обголодал, – продолжил свою похвальбу мистер Перти.
– Что сделали?
– Сбил основательно цену, – пояснил мистер Перти. – Молоденький парнишка. Лет двадцати с небольшим. Две недели его морочил. Каждый день приходил, осматривал, задавал очередной вопрос и уходил. Каждый день новый вопрос. Сколько миль на галлон? Точно не битый? Можешь уступить в цене? И уходил. На следующий день возвращался, и все сначала. Наконец он уже не знал, что делать – жрать говно, гонять кроликов или выть на луну. Отдавать за мою цену он не хотел, но в итоге пришлось. Еще и новенькие шины поставил. «Радиалы», а не какую-нибудь хрень.
Я смотрел на мистера Перти – не шутка ли это, – однако никаких примет розыгрыша не увидел. Разговаривая с ним, я часто чувствую, что слуховой аппарат нужен не ему, а мне.
– Красавец, – сказал я, хотя и знал, что мистеру Перти нужен другой ответ. Ему бы хотелось, чтобы я спросил, насколько он «обголодал» того паренька. Опыт общения с мистером Перти убедил меня: он одержим поиском выгодных сделок. Он лучше купит что-то ненужное с большой скидкой, чем желанное за полную цену. Дешевка – так моя мать судит его.
– Залезай, – позвал он. – Послушай стерео.
Я хотел отказаться, отговориться спешкой. При всей склонности моей дочери к мелодраме ее звонок встревожил меня – и чем больше я думал о нем, тем больше тревожился. Но я также понимал, как много это значит для мистера Перти, а потому обошел пикап со стороны пассажирской дверцы и залез внутрь. Я высокий мужчина с длинными ногами, но даже мне пришлось основательно поднять ногу. И я невольно улыбнулся при мысли о матери, «аристократке»: ее придется подтолкнуть вверх под попку.
Мистер Перти слегка повернул ключ в замке зажигания и сунул кассету в стерео. Из динамиков вырвался голос Пэтси Клайн с такой громкостью, что разбудил бы и саму Пэтси Клайн. Мистер Перти выждал несколько секунд, давая мне возможность вполне оценить мощь этой системы.
– Отличные динамики, – сказал он, приглушая звук. – Но ты в этом смысле похож на меня, я уж вижу – не любишь громкую музыку.
Я подтвердил, что так оно и есть.
– А твоя ма? – поспешно спросил он. – Пари держу, она тоже не любит, чтобы громко.
– Включите ей на полную мощность – она полицию вызовет.
Кажется, мистер Перти принял эту угрозу всерьез. Как большинство наших разговоров, этот он тоже завел лишь с целью добиться от меня намеков насчет того, как обращаться с моей матерью. Я-то должен знать ее лучше, чем он сам, так рассуждает мистер Перти. Чего он не в силах осознать, так это пропасть между его знанием и моим. Если бы он и научился правильно выговаривать «обглодать», его бы удивило, что кто-то может возражать против самой его тактики. Ему-то кажется, что его подход к моей матери нуждается лишь в небольшой настройке. А я даже не знаю, с чего начать, объясняя ему его заблуждение.
Вытащив Пэтси из проигрывателя, он убрал ее в специальное отделение за ручкой передач и вставил другую кассету. На этот раз Вилли Нельсона, который не видит ничего, кроме синих небес.
– Пэтси я прихватил для твоей матери, – сказал мистер Перти. – Я-то предпочитаю Вилли. А твой отец?
– Если он не изменился, то предпочитает тишину.
Мистер Перти пожал плечами, как бы говоря: нет компромисса между любителями музыки и любителями тишины.
Я провел ладонью по приборной доске, похвалил интерьер пикапа. Мистер Перти, чертов бедолага, купил эту махину, чтобы произвести впечатление на мою мать.
– Шикарно, – сказал я в надежде, что этот комплимент послужит мне билетом на выход. Ага, как же.
– Антиблок есть! – Он ткнул пальцем в пол, словно достаточно взглянуть на педаль, и я разгляжу там антиблокировочную систему торможения. – Кабина огромная.
Я полюбовался пространством между сиденьем и задней стенкой.
– Брезик обычно за отдельную плату идет. Но я уболтал паренька оставить мне его даром.
Я понятия не имел, сколько стоит «брезик» и что это такое, но проследил за взглядом мистера Перти, устремленным в заднее окно, на кузов пикапа, крытый сланцево-серым брезентом.
– Как думаешь, твоей ма понравится?
Брезик и антиблок? Разумеется, не устоит.
– Позавтракаем, – предложил мистер Перти, указывая на «Круг» (вот уж не думал, что тут подают завтраки).
– Я завтракал примерно четыре часа назад, – ответил я, но тут же вспомнил, что с завтраком расстался. Наверное, потому-то я голоден, а мистер Перти сумел-таки меня приободрить. Его миссия – завоевать сердце моей матери с помощью ярко-красного пикапа, кассеты Пэтси Клайн и потока слов с ошибками – более чем достаточный повод не принимать мир всерьез, даже когда в нем беспощадно разбиваются сердца.
– А я люблю завтраки, – сказал мистер Перти. – Часто ем их на обед. А то и на ужин. Твоя ма ведь любит завтраки?
– Никогда не видел, чтобы она завтракала, – честно ответил я.
Он печально кивнул. Так и думал.
– Здесь лучший свиной студень в Пенсильвании. Ты небось студня и не пробовал.
– Никогда, – вынужден был признать я.
– Так заходи, – сказал он устало, как будто сомневаясь, оценю ли я вкус, но уж во всяком случае буду благодарен за новый опыт.
