– Спасибо…
Увидев жиденькую очередь, я пристроился за опиравшимся на костыль мужчиной и некоторое время молчал, постепенно двигаясь к заветной двери. А потом громко вздохнул и тоскливо пробормотал:
– Не жизнь, а дерьмо…
Слова упали на благодатную почву – мужчина оглянулся, оценил мой внешний вид и понимающе кивнул:
– Первый раз?
– Что?
– На раздаче первый раз, говорю? Только из госпиталя?
– Да.
– А что случилось? С фронта вернулся?
Как выяснилось спустя несколько минут, мне чрезвычайно повезло – новый знакомый оказался весьма общительным. Рассказав собственную немудреную историю, я удостоился пары сочувственных слов, а потом узнал, что собеседника зовут Джейком, он был солдатом и воевал против мексов, но получил тяжелое ранение и оказался не у дел – врачи кое-как выдернули его с того света, частично восстановили изуродованную ногу, однако на этом посчитали свой долг исполненным.
– Хромаю до сих пор. На службу не берут, работы нет. Хорошо еще, жилой отсек заслужил. И талоны.
– А мне теперь даже жить негде.
– К себе не пущу, – мгновенно встревожился Джейк. – Найди кого-нибудь другого.
– Я и не собираюсь к вам идти. Я спросить хотел – в армии сейчас много платят?
– Мало, – бывший солдат со злостью плюнул на мостовую. – Ты жизнью рискуешь, а взамен… тьфу…
– Но все-таки платят?
– Да.
– А где больше всего получается?
– Парень, не иди туда. Лучше здесь устройся. На ферму съезди…
– Ну да, как же, – внезапно фыркнула стоявшая перед нами женщина. – Кому мы там нужны, на этих фермах? Там все автоматы делают. Не слушай этого дурака, мальчик.
– Сама дура, – беззлобно огрызнулся Джейк. – Его на фронте убьют.
– Тебя же не убили?
Разговор практически мгновенно перешел на повышенные тона, в дискуссию вступили еще несколько человек и я очень быстро услышал все необходимое – нормальной работы в городе не было, частные предприятия старались обойтись как можно меньшим количеством сотрудников, а оставшимся не у дел людям приходилось рассчитывать только на поддержку государства.
– Если ночевать негде, подай заявление, тебе дадут койку в центре, – сообщила мне успешно посрамившая Джейка спорщица. – Не замерзнешь, выспишься, а дальше уже думать будешь.
– Спасибо. Так и сделаю. Но свой дом все равно хочется.
– С жильем сейчас плохо, смирись.
Когда пришла моя очередь получать паек, дождь начался снова. Я обменял пластиковую карточку на аккуратную коробку с едой, отошел в сторону, а потом замер в растерянности. Обедать на виду у всех не хотелось, подходящих мест рядом не было…
– В парк иди, – посоветовал кто-то из очереди. – Там никто не косится.
– Спасибо…
Уже через сутки я смог более-менее адаптироваться к местному обществу, разобраться в негласных правилах поведения и как следует изучить центр города.
Пришла пора сделать следующий шаг.
– Гражданским нельзя, – невнятно произнес дежуривший возле дверей комендатуры солдат, тщетно пытаясь удержаться от зевка. – Жалобы на дебоширов принимаются в городской администрации.
– В смысле? Вы не поняли, я завербоваться хочу. На службу.
Мои слова вызвали не совсем однозначную реакцию – часовой хохотнул, осмотрел меня с головы до ног, после чего сочувственно вздохнул:
– Парень, тепленькие места давно закончились. Получай талоны, живи и радуйся, что полный набор все еще не объявили.
– Мне деньги нужны.
– Что, больше жизни?
– Хочу купить дом.
Солдат закатил глаза, душераздирающе вздохнул, а потом обреченно махнул рукой:
– Жди.
На прием я попал буквально сразу же – судя по всему, этой армии очень сильно требовались добровольцы, но жители страны предпочитали игнорировать свой гражданский долг и отсиживаться в тылу. У нас такого не могло быть в принципе, но здесь…
– Проходите. Ваш идентификатор, пожалуйста.
Совсем еще молодой капитан засунул мою карточку в сканер, около минуты рассматривал появившуюся на экране информацию, а затем недоверчиво хмыкнул:
– Вы чудом выжили во время ядерной бомбардировки, но все равно хотите служить?
– Так точно, господин капитан.
– Вы понимаете, что мы отправим вас на фронт?
– Да. Там ведь хорошо платят?
Офицер откинулся на спинку кресла, сцепил на груди пальцы и уставился на меня испытывающим взором:
– В вашем досье много странностей. Зачем вам деньги? Для чего на самом деле вы хотите попасть на фронт?
– Я не хочу жить впроголодь и спать в приюте, господин капитан. Я хочу купить дом. У меня ничего не осталось, но я хочу заработать и купить дом. А Джейк сказал, что заработать можно только в армии.
– Дом? Джейк?
– Я видел картину с домом, когда лежал в госпитале. А Джейк – бывший солдат, мы вместе получаем еду.
На этот раз в глазах собеседника проскользнуло откровенное подозрение, он всерьез о чем-то задумался, после чего отрывисто бросил:
– Ждите за дверью. Я вас вызову.
Гулять по коридору мне пришлось долго, минут десять. Но результат того стоил – когда капитан снова пригласил меня в кабинет, то выглядел гораздо спокойнее, чем раньше.
– Я проверил ваши слова, господин Фишер. Ваш лечащий врач подтвердил, что соответствующая картина в госпитале есть, а также рассказал кое-что о вашем самочувствии.
– Надеюсь, мне можно…
– Он сообщил, что на фоне серьезной амнезии у вас могут развиваться навязчивые идеи, основанные на самых незначительных впечатлениях. Вы это осознаете?
– Э… а что я должен ответить?
– Доктор Льюис заверил меня в том, что идеи, подобные вашей, не несут прямой угрозы обществу. Более того, они способны стать очень серьезным мотивирующим фактором. Однако вам желательно учитывать этот диагноз во время принятия жизненно важных решений.
– Господин капитан, мне просто хочется иметь свой дом. Я готов к службе.
– Хорошо. Вы обладаете какими-нибудь полезными навыками?
– Не знаю, господин капитан.
– Хорошо. У нас есть много запросов из прифронтовой зоны. Обеспечение, охрана…
– Туда, где больше платят.
Не успевший договорить офицер бросил на меня недовольный взгляд, но кивнул:
– Значит, охрана. Контракт рассчитан на пять лет. Расторжение контракта возможно только с разрешения армии. Вас это устраивает?
