– Мы будем ждать тебя, дядя Алекс.
Глава 14
Я сидел на небольшом пригорке, отсутствующим взглядом смотрел в пространство и думал о том, во что превратилась моя жизнь за последние пятнадцать лет.
Совсем рядом, с другой стороны от окружавшего часть забора, находилась тренировочная полоса. Один из сержантов прямо сейчас гонял по ней новобранцев – те старательно прыгали через бревна, подтягивались на перекладинах и время от времени сосредоточенно ругались. Чуть дальше располагались бункеры, вокруг которых царила вялотекущая суета – там гуляли солдаты, ездила техника и слышались неразборчивые команды офицеров. Еще дальше виднелось жиденькое редколесье. За ним была равнина, граничащий с Полосой лес, сама Полоса… и моя родина.
Именно там когда-то все началось.
– Меньшее зло, – безотчетно повторил я слова лидера. – Последняя надежда…
Когда-то давно мне хотелось любой ценой уничтожить покусившихся на нашу страну врагов. Но годы незаметно потушили горевший в груди огонь, великая цель подернулась дымкой и развалилась на части, а безоглядная жертвенность сменилась циничной усталостью. Остался только долг перед вырастившим меня государством.
Смог ли я вернуть этот долг? Или все еще нет?
Перед глазами в который уже раз начали мелькать картины прошлого.
Источающий радиацию мешок, падающий в воды горного озера. Больница и работавшая там рыжая медсестра. Первый выход на задание и первые жертвы. Сослуживцы, искренне считавшие меня своим товарищем. Поездка к далекому морю и новая бомба, оставшаяся посреди курортного города. Раны и лечение в госпитале. Взрывы, смерти, холод, бесконечные дожди…
Вереница оставшихся за моей спиной трупов уходила куда-то к горизонту, бессмысленность всего происходящего ужасала, а перспективы оставались такими же неопределенными, как раньше. Пятнадцать бессмысленных лет, тысячи сожженных жизней, две отброшенные в каменный век страны, бесконечная ненависть – и все это лишь ради того, чтобы начать войну заново?
– Никто не отступит… уже нет…
Если верить словам Питерса, то вариант с капитуляцией не рассматривался барнардцами в принципе. Повлиять на их решение могла бы еще одна бомба, но я старался трезво смотреть на вещи и понимал, что пронести ее в столицу мне не дадут. Значит, война обязана была продолжиться. Новые сражения, новые жертвы…
Тщательно отгоняемое воспоминание все же пробилось сквозь шелуху бесполезных рассуждений. Я будто наяву ощутил слабое прикосновение женских пальцев и скрипнул зубами от внезапно нахлынувших чувств.
Два человека, ставших для меня родными. Две смерти, затерявшиеся среди тысяч других смертей.
Это и есть меньшее зло?
– К черту…
Понимая, что нужно как-то отвлечься, я встал и двинулся вдоль ограды, меланхолично считая торчащие из камней столбы. А затем, вспомнив все того же Питерса, двинулся туда, где находилась моя любимая грибная роща.
Монотонная ходьба успокаивала. Гладкие скалы незаметно сменились крупным щебнем, затем под ногами оказалась ведущая к Спарте дорога, рядом появились чахлые кусты и отдельные деревья…
Горькие мысли незаметно выветрились из головы, уступив место ленивому тупому безразличию. Я шел, рассматривал серые булыжники, прислушивался к тихому шелесту ветра – и ощущал себя на Полосе. Там, вдали от людей и созданных ими проблем, можно было забыть все происходящее, расслабиться, ощутить себя действительно свободным…
Когда впереди показался хорошо знакомый мне лесок, я невольно улыбнулся.
После чего вздрогнул, чувствуя, как по спине бегут противные мурашки.
Грибная роща находилась уже совсем рядом. А с другой стороны от нее протекала река – та самая река, о которой я совершенно забыл, но в которой по-прежнему лежал рюкзак с ядерной бомбой.
Есть ли вероятность, что он был обнаружен?
Чересчур расслабившиеся за время прогулки мозги встрепенулись, собирая части разбросанной вокруг мозаики.
Полковник сказал, что у службы безопасности возникли ко мне вопросы. Затем он сказал, что по всей стране введен чрезвычайный режим. И что прямо сейчас идет сканирование, целью которого является поиск ядерных бомб. Но наша часть, едва оправившись от неожиданного аврала, вернулась к своему обычному существованию. Никакой суматохи и никакой спецтехники вокруг не наблюдалось. Почему?
Я как следует зевнул, потряс ногой, а затем опустился на прогретый солнцем камень.
У меня все еще было время. Его следовало использовать с максимальной эффективностью.
– Так…
Если предположить самое худшее, то рюкзак действительно обнаружили – мне было неизвестно, каким конкретно способом велся поиск, но раз уж он велся, то результат вполне мог оказаться положительным. А в этом случае царившее вокруг спокойствие являлось всего лишь глобальным обманом, рассчитанным на одного-единственного человека – того, кто придет к нужному месту, а затем достанет из воды ядерный заряд.
Учитывая же тот факт, что меня и так взяли на заметку…
– Дерьмо, – пробормотал я, тщательно растирая колено. – На кой черт мне вообще сдались эти грибы…
Вокруг по-прежнему отсутствовали какие-либо признаки разумной жизни, но это мало что значило – в складках местности могли прятаться снайперы и наблюдатели, каждый мой шаг мог фиксироваться камерами, а каждое слово могло быть записано и проанализировано. Значит, действовать требовалось максимально аккуратно – даже в том случае, если нарисованная разыгравшимся воображением картина не имела ничего общего с реальностью.
Поднявшись с булыжника, я тихо ругнулся, осторожно покрутил ногой и двинулся к растущим неподалеку деревьям. А затем убил целых три часа на поиски грибов, неторопливо гуляя по внешней стороне рощи, вороша палкой наполовину сгнившие листья, а также бормоча недобрые слова в адрес полковника.
В конце концов мне улыбнулась удача – среди корней возвышавшегося на краю леса дуба обнаружился-таки плотный серый комок, пахнущий сыростью и карамелью. Я выдернул его из земли, кое-как протер от грязи, а потом двинулся в обратный путь, не забывая прихрамывать и время от времени кривиться от воображаемого неудобства.
Разум, еще совсем недавно находившийся в плену беспросветной тоски, продолжал с холодной решительностью анализировать ситуацию.
То, что моя карьера диверсанта была закончена, не подлежало сомнению – даже в том случае, если за бомбой никто не следил, усилившийся контроль и подозрения спецслужб вынуждали меня как можно скорее залечь на дно или бежать через Полосу. Второй вариант являлся гораздо более предпочтительным, но и более опасным – для его реализации мне требовалось сначала дойти до приграничного леса, затем пересечь его, пробраться сквозь зону контроля, попасть в Афины…
Я знал, что в состоянии это сделать. Но следовало очень хорошо подготовиться.
