– Было как минимум два взрыва.
– Так это что, война?
– Разумеется, милая. Война.
– Боже…
Окружающие начали успокаивать расплакавшуюся девушку, а мои мысли приняли совершенно иное направление.
Согласно установленным правилам, в случае любого серьезного конфликта мне следовало вернуться в центр и отчитаться о готовности к прохождению боевой службы. Но сделать это прямо сейчас было весьма проблематично, когда откроются ворота убежища, никто не знал, а связь отключилась – если верить разговорам соседей, любые попытки установить контакт с внешним миром заканчивались провалом.
На всякий случай перезагрузив коммуникатор и убедившись, что он действительно отказывается принимать внешние сигналы, я ощутил серьезную тревогу – участь дезертира мне пока что не грозила, но крохотное пятнышко на репутации было обеспечено. А портить карьеру…
В следующий момент до меня дошло, что карьера – это последнее, о чем нужно думать во время ядерной бомбардировки.
– Вот дерьмо…
– Не переживай, мальчик, – ласково произнесла какая-то женщина. – Все обязательно наладится, вот увидишь.
Я удивленно покосился в ее сторону, но ничего не ответил и сдвинулся ближе к стене.
– Федерация нас спасет, – донесся откуда-то сбоку напряженный шепот. – Они уже давно за нами следят. Они не допустят…
– Папа, хватит. Нет здесь никакой Федерации.
– Будет.
– Хватит. Пожалуйста.
В противоположном конце бункера раздался истеричный вопль, сменившийся недовольным гулом.
Мне вспомнился базовый курс социальной психологии – замкнутое пространство вкупе с внешней угрозой и отсутствием достоверной информации создавало идеальные условия для массового проявления всевозможных страхов, комплексов и подсознательных желаний. Кто-то срывался в панику. Кто-то изо всех сил пытался внушить себе и окружающим веру в грядущее спасение. Кто-то, как я, замещал глобальную проблему более мелкой и незначительной.
А нужно было всего лишь успокоиться и ждать.
– Выпустите нас отсюда! – послышался новый крик. – У меня клаустрофобия!
– Хватит орать!
– Заткнись!
Привести мысли в порядок оказалось нелегко – рядом то и дело вспыхивала ругань, подсохшая, но все еще сырая одежда неприятно холодила тело, а перед глазами настойчиво маячила увиденная час назад картина. Впрочем, спустя какое-то время я все же отрешился от текущих проблем, переключившись на воспоминания о своей первой и пока что единственной поездке на океан.
Медленные желто-зеленые волны, непривычно густая вода…
– Юноша, вам плохо?
– Что?
– Вам нужна помощь? Здесь есть врач.
– Спасибо. Мне хорошо.
– Только скажите.
– У меня все нормально.
С трудом отделавшись от назойливой соседки, я демонстративно размял шею, а затем прошелся вдоль стены, изучая торчавшие повсюду писсуары. Мысль о том, что когда-нибудь ими все равно придется воспользоваться, не вызывала в моей душе никакой радости, но выпитая недавно минералка уже давала о себе знать.
Один из сидевших на полу мужчин окинул меня раздраженным взглядом, а затем процедил себе под нос:
– Интересно, какой идиот проектировал это убежище?
– Успокойся, – тут же отреагировала прижимавшаяся к его плечу миловидная женщина. – Сейчас всем плохо.
– Вот именно. Что мешало сделать нормальные стулья? Что мешало…
Не желая слушать их разговор, я продолжил путь. Конструкция бункера действительно вызывала вопросы – у меня создалось впечатление, что мы находились в самом обычном подвале, на скорую руку переделанном под нужды армии. Но свою основную функцию он все равно выполнял и это было единственно важным при текущих обстоятельствах.
Пока у меня в голове крутились невеселые мысли о войне, обстановка резко изменилась – из динамиков донесся негромкий треск, свет погас, а между колоннами зажглись несколько одинаковых голограмм, изображавших худого седовласого мужчину в темно-сером костюме.
Лидер страны решил сделать заявление.
– Смотрите…
– Тихо!
Оказавшийся перед нами мужчина чуть помедлил, потом отрывисто кивнул и начал говорить:
– Уважаемые сограждане, я буду краток. То, чего мы боялись, случилось. В результате внезапного и подлого нападения уничтожены пять наших городов, а также значительная часть глобальной инфраструктуры. К счастью, наша армия успела нанести ответный удар, который положил конец вражескому наступлению и дал время для перегруппировки.
Лидер сделал маленькую паузу, глубоко вздохнул, а затем продолжил:
– Я буду честен. Мы лишились очень многого и можем лишиться вообще всего. Настало время сплотиться. Призываю каждого сознательного гражданина явиться в ближайший военный центр, после чего…
Трансляция замерла, но спустя несколько секунд опять включилась, дав нам возможность услышать финальную часть обращения:
– …долг. Вы поверили в меня – теперь я верю в вас. Мы защитим наш дом. Светлого дня!
Голограмма окончательно исчезла и вокруг снова поднялся шум – людям, наконец-то получившим драгоценную информацию, хотелось ее обсудить. Не обошлось без истерик и плача, но большинство собравшихся все же старались мыслить рационально – вспоминали, где находятся ближайшие воинские части, обдумывали переезд в другие места и пытались смириться с новой реальностью.
В моем мире все было гораздо проще. Если раньше я мог рассчитывать на завершение обучения, дальнейшее перепрофилирование согласно выбранной специальности, а также карьеру в качестве офицера армии, то сейчас круг возможностей резко сократился. По большому счету, у меня остался лишь один вариант – перейти на действительную военную службу и сражаться за свой народ.
Судьба, достойная настоящего мужчины.
– Чему ты радуешься? – в голосе стоявшей неподалеку от меня девушки прозвучала искренняя злоба. – Думаешь, все это весело?
– Простите…
– Малолетний идиот!
Я смутился, отступил к уже знакомым писсуарам, воровато глянул по сторонам, но затем успокоился – окружающим явно хватало других забот и обращать внимание на мое поведение никто не стал.
– Выпустите нас отсюда!
– Эй!
Двери убежища открылись только спустя два часа. Люди нестройной толпой двинулись к лестнице, я присоединился к ним, поднялся по ступенькам, вышел за пределы развлекательного центра…
Привычного мне города больше не существовало. Все вокруг устилала пыль, расположенное поблизости здание оказалось наполовину разрушено, в воздухе чувствовался едкий запах гари, а ведущую к центральной площади улицу перекрывал массивный серо-коричневый транспорт, на котором сидели городские полицейские вперемешку с солдатами.
