На моих щеках запылал яркий румянец. Захотелось немедленно отдернуть юбку, чтобы прикрыть бледную, не знавшую солнца, кожу ног хотя бы до колен. Но как только я отпустила руку от сухих стеблей травы, кеды упорно заскользили по песку вниз. Пришлось вцепиться ногтями в жидкую растительность склона с новой силой и, подтягиваясь, стараться ползти вверх.
Мысль о разодранной коленке больше не напоминала о себе. В голове стучало: он наверняка, видит мои трусы. Мои трусы!
По шее скатилась одинокая капелька пота. Щекотно. Я быстро смахнула её, прижав щёку к собственному плечу, и продолжила покорение вершины. Не хватало еще вспотеть как марафонцу! Достаточно с меня позора за один день.
Так, оставалось совсем чуть-чуть.
Я радостно схватилась за последний выступ и попыталась подтянуться на руках. Камешки под моими ногами противно захрустели и, вырвавшись из-под резиновой подошвы кед, покатились вниз. Песок тонкой струйкой побежал меж пальцев, судорожно обхвативших в поисках спасения хлипкое корневище полыни.
Мне показалось, что подо мной река, в которую я погружаюсь под тяжестью собственного веса. Пальцы внезапно оторвались от земли вместе с пучком жухлой травы, и на секунду пришло осознание, что сейчас повторится спуск с обрыва. Мне придется уже носом, а не другими частями тела собирать все неровности. Это конец.
Но вдруг что-то подхватило и с силой вытолкнуло меня наверх.
- Ты схватил меня за задницу! – прокричала я, вставая и отряхиваясь.
Серега преодолел последний метр, встал, и, как ни в чем не бывало, вытер руки о джинсы.
- Нужно было дать тебе упасть?
Я замерла, решив оставить при себе грубые слова, вдруг пришедшие на ум. Он подошел к гаражу, молча прикрыл двери, повернул ключ в замочной скважине и поднял с земли банку с молоком так легко и непринужденно, словно бы она не весила ни грамма.
- Не хочешь составить мне компанию? Мне нужен подельник.
Я уставилась на него.
- Ты о чем?
Серега, не дожидаясь меня, бодро припустил вперед по тропинке, словно знал дорогу до моего дома. Сорвавшись с места, я бросилась за ним вдогонку.
- Сегодня ночью я иду на дело.
- Какое?
- Ты мне не доверяешь? Я только что спас тебе жизнь.
Поравнявшись с ним, я замедлила шаг.
- Да брось!
- Ты бы грохнулась вниз и ободрала себе не только коленки.
- Я что, не имею права знать, в какую историю ты меня собираешься втянуть?
- Мне не к кому больше обратиться.
- Что нужно делать?
- Я зайду за тобой в полночь. Хорошо?
- Исключено, меня не отпустят.
Он резко остановился и серьезно уставился на меня.
О, эти ресницы! При взгляде на них я почувствовала, что теряю самообладание.
- Высоко живешь?
- Нет.
- Сможешь вылезти в окно?
Здравый смысл приказал мне отказаться, но губы произнесли:
- Наверное…
- Значит, приду за тобой в двенадцать.
***
- Марьяш, - мама отъехала вглубь коридора, стараясь не задеть колёсами инвалидной коляски, стоявшую сбоку обувь. – А что с твоей коленкой?
Её глаза внимательно отсканировали мои ноги, расписанные йодом под хохлому, затем скользнули по гриве огненно-рыжих волос и остановились на лице. Я присела, чтобы осторожно выпустить на пол из своих объятий тяжелую банку. Молоко вспенилось и буквально вскипало после прогулки под палящим солнцем.
- Поскользнулась, - промямлила я, стараясь не выдать свои истинные переживания.
Мой мир начинал меняться. Неуловимо, почти не ощутимо, но что-то преобразилось вокруг. И я еще не понимала, что именно.
Губы сами собой, подчиняясь каким-то неведомым законам, начали предательски расплываться в улыбке. Сердце забилось под ребрами, выбивая не то чечетку, не то цыганочку. Я словно стояла на пороге чего-то нового, неизведанного, и не знала, как на это стоит реагировать. В попытке скрыть от мамы волну нахлынувших эмоций, я отвернулась и принялась, насвистывая, развязывать шнурки.
- Что это? – вдруг удивленно спросила она.
- Где?
Я услышала, что мой голос дрогнул.
- Вот там, - она махнула пальцем на юбку.
Я подошла к зеркалу, повернулась и вывернула шею, чтобы заглянуть себе за спину. На желтой ткани, прямо посередине моей тощей задницы, бесстыдно темнели мазутные пятна - отпечатки рук моего спасателя.
- Ничего не хочешь мне объяснить?!
- Блин…
***
Одеваться в темноте – не самое легкое занятие.
Мои глаза блуждали по ящику в поисках нужных предметов одежды. Может, стоило бы надеть платье? А вдруг это свидание? И зачем только я согласилась…
- Мари, - донеслось с улицы сквозь приоткрытое окно.
Черт побери! Моё имя в ночной тишине прозвучало слишком громко. Наверное, все соседи с интересом припали к окнам. О чем он только думает?
Я схватила из ящика первые попавшиеся штаны и лихорадочно натянула, стараясь не издавать лишних звуков. Старый деревянный пол тут же предательски заскрипел от моих шагов.
Интересно, слышала ли мама? Замерев, я прислушалась. В квартире по-прежнему было тихо. Только я могла просидеть на кровати два часа, созерцая закат, и не удосужиться собраться к условленному времени.
Еще секунда, и его голос раздался на улице еще громче.
- Иду! – приоткрыв окно, нервно прошептала я.
Он стоял возле подъезда в тени дерева. У него на плече висела большая спортивная сумка. Над головой парнишки ярко горели звезды, и их свет разливался по асфальту, перемешиваясь с лунными бликами.
Я села на подоконник и медленно вдохнула теплый летний воздух, который хотелось пить и пить жадными глотками, ощущая на языке живое, сладкое послевкусие.
Мне хотелось убедиться, что моего исчезновения никто не заметит.
В комнате мамы было тихо. Я подождала еще несколько секунд и осторожно перекинула ногу через оконную раму. Стало страшно. Даже не от высоты. А от бессмысленности происходящего. Ослушаться мать и сбежать поздней ночью? Никогда не думала, что способна так поступить.
Кто он? Зачем я ему? Мне не было известно об этом парне ровным счетом ничего.
- Не бойся, - шепнул он, подойдя ближе и встав под окном. – Прыгай, я тебя поймаю.
Я кивнула и пересела на самый краешек подоконника. Не хотелось бы, чтобы от моего прыжка загремел старый жестяной отлив с наружной стороны рамы.
Заметив мою нерешительность, парень вплотную прислонился к стене и вытянул навстречу руки. Его взгляд показался мне странным. Глаза блестели, зрачки были расширены. Я поняла, что он смущен не меньше моего. Это вдруг придало мне уверенности.
