- В город, - вместо этого слабым голосом ответила я.
Маша покачала головой. Она протянула руку и медленно расчесала пальцами густые, упрямые пряди моих волос. Совсем как моя мама когда-то. Также заботливо и нежно.
- Пешком? – ее голос вырвался из груди, словно маленькая испуганная птичка.
Я поняла, что она очень мне сочувствует.
- Туда на автобусе. А обратно…
Мурзя выпрямилась и отставила кружку с чаем на стол.
- Марьяна, что происходит? – она легонько постучала по моей спине, возвращая к реальности. – Я ничего не понимаю.
Солнце залило всю комнату ярким светом. Лучики пробивались сквозь заледеневшее стекло и разбегались по подушке, словно желтые цыплята. Я замолчала и принялась вертеть головой из стороны в сторону, отказываясь отвечать.
Мурзя тяжело выдохнула.
- Я чего-то еще не знаю?
Пришла пора произнести то, чего больше всего не хотелось бы произносить вслух.
- Аня не брала трубку. И я поехала в город. Нашла ее у Сереги в комнате.
- Не может быть. – Изумленно вскинула руки подруга. - Они что, того?
- Ага, - мне самой не хотелось в это верить.
- Ты видела их? Прямо видела? Или они тебе сами сказали? Не может быть!
Я почувствовала, что мои ноги согрелись. Пошевелила пальцами. Вот, у меня снова появились руки.
- Нет. Она открыла мне. На ней была его рубашка.
Мурзя заметно помрачнела.
- А ты?
Перед глазами вновь всплыла эта картина. Длинные голые ноги в дверном проеме. Бесконечные, как ее огромное предательство. И жестокие слова: чем могу помочь? Чем могу помочь? Как ножом по сердцу. И ее улыбка, которая связывает меня туже веревки.
- А я ушла.
Маша отчаянно замотала головой, словно отказывалась смириться с произошедшим.
- Ну, так, может, ничего и не было.
Меня словно встряхнуло от ее слов, но тут же невидимой рукой опустило обратно на землю.
- Когда у тебя ничего нет с парнем, ты приходишь и надеваешь его рубашку на голое тело?
Взгляд подруги стал слишком напряженным.
- Нет.
Я уронила голову на руки и набрала побольше воздуха, чтобы успокоиться.
- Я не хочу больше об этом думать.
- Подожди, она же твоя сестра. У меня в голове не укладывается!
- Она улыбнулась и спросила «Чем могу помочь», понимаешь?! Как чужому человеку. Просто хотела поиздеваться надо мной! - почти закричала я, глядя Мурзе в лицо.
Во мне в этот миг нечто светлое и огромное вдруг превратилось в прах. Наверное, моя душа. Рассыпалась на миллионы пылинок и исчезла, подхваченная холодным ветром. И так происходило всякий раз, когда я возвращалась мыслями к тому моменту.
- Жестоко, - вздрогнув, произнесла подруга.
- Я хочу скорее забыть об этом.
- А что Серега?
- И о нем забыть.
- Нет. А вдруг он не виноват? Вдруг, у них ничего не было? Нужно поговорить с ним, встретиться, объясниться.
Я посмотрела на нее так, будто она предлагала мне червивое яблоко, и отрицательно покачала головой.
- Не хочу. Я пока даже не представляю, как пережить встречу с сестрой.
Маша кивнула.
- Ты ей сказала про маму?
- Да.
- А она что?
- Не знаю. Я убежала.
- Давай переедем в город и подадим документы в академию?
- Не хочу. Пока Аня не закончит учебу, я туда не ногой.
- Аня?
- Да.
Мурзя сердито скрестила руки на груди.
- А что тебе от нее? Тебе не нужно ни ее разрешение, ни одобрение. Ты можешь ее вообще не замечать! Если она действительно увела у тебя парня, то пусть превратится в обезьяну! Не прощай ее никогда. Забудь навсегда! Его и ее. Пусть остаются в прошлой жизни. Ты начнешь новую!
Я закрыла глаза и мысленно побежала. Быстро-быстро. Далеко-далеко. Меня затрясло изнутри. Ярость и беспомощность, боль и предательство, все это смешалось внутри и рвалось наружу.
- Из меня не выйдет врача, - вместо гневного, разъяренного крика с моих губ сорвался жалкий писк.
- Почему это?
- Иначе бы мама не умерла. Я должна была это предвидеть, должна была помочь.
- Что за бред? - Маша погладила меня по спине. - Тебе ли не знать, что в этой профессии всегда бывают случаи, когда ты бессилен чем-то помочь. Ты либо принимаешь это, либо такая работа не для тебя.
- Я буду мыть полы. Самые грязные полы в самом грязном общественном туалете. Вымою километры полов, пока мне не станет легче. Не вижу себя врачом, вообще больше себя в этом мире не вижу!
- А вот так не надо. Это неправильно. – Я чувствовала, как ее рука продолжает разглаживать воспаленные нервы на моей спине.
- Мне кажется, что я потеряла в один день не только мать, сестру и любимого. Я потеряла себя.
Подруга убрала руку, села рядом и положила свою голову мне на плечо.
- Почему ты не пошла учиться в художку? Ты так тонко видишь мир, без тебя я никогда не узнала бы, что небо фиолетовое.
- Оно голубое, Мурзя, - в отчаянии сказала я.
- Нет. Помнишь то утро, когда мы взобрались вместе на крышу перед лекциями? Ты мне тогда рассказала про утренний туман, про музыку, которую рисует горизонт на границе дня и ночи, про яркие отблески и небрежную красоту рассвета, прорывающуюся сквозь листву деревьев. Мне было жутко стыдно, что я не замечала этой красоты! Если тебе дано так видеть мир, почему бы не попробовать себя в живописи?
- Я хочу приносить пользу.
- Люди будут ходить в галерею, смотреть на твои картины и восхищаться! Будут получать положительные эмоции.
- Сомнительная польза.
- Ты права. Тогда пошли в академию, ты же бросала мне вызов.
- Я пока и жить-то не хочу, не то, что учиться.
- Поплачь, - предложила Маша, крепче обхватывая меня за руку, - тебе должно стать легче.
- Я не умею.
- Ну… представь, что твое сердце стало огромной скалой. Заберись на нее, раскинь руки, как крылья, и спрыгни. Пусть ветер треплет твою одежду, хлещет по щекам. Не оборачивайся назад. Ударишься головой о землю, и станет легче.
- Ты мне сейчас самоубийство предложила?
- Нет же! Хотела ввернуть пару красивых метафор в твоем духе. Черт, черт! А что вышло-то! – Она засмеялась, а я почувствовала, как несколько горячих капель катятся по щекам. – Вот, правильно. Так. Иди сюда!
