Но теперь уж как есть. И то, что они стали далекими, не делало их чужими. Сергей ощущал ответственность за ее жизнь.
При мысли о Марьяне у него учащенно забилось сердце. Сколько любви она ему дарила в их маленькой съемной квартирке! Как ему хотелось защищать ее, оберегать и сделать самой счастливой! Может, стоило тогда засунуть свою гордость подальше и попробовать все наладить? Это уже не важно. К сожалению, ничего не вернуть. Он сам все просрал и уже не мог исправить. Только он один был виноват.
И при каждой новой встрече Сергею теперь хотелось кричать, что он любит ее, как тогда в самый первый день, - в день их знакомства. И слова уже готовы были сорваться с языка, но он ушел, молча, с достоинством, боясь быть отвергнутым. Пусть уж она лучше никогда не узнает о том, что его чувства все еще живы.
Он не скажет ей. Никогда.
Ехать пришлось недалеко. Парк располагался в черте города, едва ли не в самом центре. Всего километр от дома Марьяны. Сергей остановил машину на обочине и выпрыгнул в мягкий снег, грязной кашей расползавшийся по обочине дороги. Ботинки тотчас утонули в нем наполовину. Он выругался, сделал шаг, утопая еще глубже, и огляделся.
В этот момент Макс вынырнул из-за деревьев и помахал ему рукой в знак приветствия. Донских небрежно махнул в ответ.
Хорошо хоть, тропинку протоптали, теперь он не рисковал провалиться.
- Здравствуйте, - обратился к нему кто-то из оперативной группы.
Сергей поднял глаза и кивнул. Он осторожно пробирался между сугробами и уже видел темнеющий под деревом силуэт мертвой девушки. Она была в одном платье, весьма дорогом, похоже, что замшевом, в тонких чулках и сапожках на каблуке. Синяя, окоченевшая, до пояса слегка припорошенная снегом. Никакой верхней одежды. Лежала в странной позе, скрючившись, словно белье, только что извлеченное из барабана стиральной машины.
Вероятно, убийца волочил ее за руки. Дотащил до ближайшего дерева, бросил и поспешил исчезнуть. У него не было времени хотя бы закидать ее снегом с головой. Торопился. Это очевидно еще и потому, что дорога достаточно оживленная, и он рисковал быть замеченным.
- Хорошо, что снега в последние сутки не было, - Макс приподнял шапку и почесал затылок, - у нас теперь есть следы протектора шин. Отечественный автопром, готов поспорить.
- Отлично, - Донских присел на корточки, чтобы ближе рассмотреть девушку. – Голову, я смотрю, не пробил на этот раз.
- Ограничился удушением, - хмыкнул Лисовский.
- Никаких документов? – согнувшись в три погибели, Сергей изучал тонкие полосы, темневшие на шее.
- Нет. Ни телефона, ни сумочки.
- И на этот раз даже одежды нет.
- Смотри, - Лисовский снова присел, прикусив зубами незажженную сигарету. – Девчонка-то ухоженная. Красивая. Маникюр, кожица приятного цвета, явно поджаренная солярием, укладка – волосок к волоску. Не бедная. Вероятно, он не побрезговал содрать с нее дорогую шубу, авось найдет, где толкнуть. Или невесте подарит.
- Только как такая девушка оказалась в его компании? Чем он их всех заманивает?
- Вот и судмед подъехал, - оставив вопросы без ответа, указал Макс.
Донских встал, выпрямил спину и поздоровался за руку с подошедшим.
- Еще одна? – выдохнул пожилой мужчина, наклоняясь над телом.
- Да, Артур Львович, опять его рук дело. – Лисовский щелкнул дешевой зажигалкой и прикурил изжеванную сигарету. - Гастролер наш теперь в этот район перебрался.
Донских огляделся. В отдалении виднелась дорожка, по которой дружной толпой семенили бабульки с лыжными палками. Чуть позади, за ними, плелась пара собачников со своими питомцами. Пожалуй, кто-то мог что-то видеть, нужно опросить жителей близлежащих к парку домов. Хотя, если все произошло ночью… Да и прошло уже много времени…
- Я поеду за Марьяной, - сердце Сергея тревожно колотилось, - она нужна для опознания тела.
- Простите, может, вы мне подскажете, - Сергей остановил в коридоре молодого врача с всклокоченной шевелюрой, - я жду Марьяну Викторовну. Мне обещали позвать ее, но сижу уже полчаса…
Филатов остановился. Он возвращался с перерыва быстрым шагом, нахмурившись и спрятав руки в карманы.
Халат его не был кипельно белым, как полагалось, потому что Дима накануне додумался сдать его в прачечную. Пришел утром на смену, со спокойной душой надел и только на обходе заметил, что тот после стирки приобрел странный розовый оттенок. Да еще и медсестры часом позже указали ему на большое алое пятно сзади. Насмешек было уже не избежать, и он даже рисковал тем, что новое прозвище Доктор Менструус привяжется к нему крепче, чем Доктор Вазелин.
Филатов злился сам на себя, ведь был предупрежден заранее, что лучше стирать спецодежду самому и в стенах заведения, чтобы не таскать домой инфекцию. И все равно поленился и сдал в прачечную, куда за день до этого приняли на полставки молоденькую растяпу. Теперь Дима мечтал только об одном – дойти незамеченным до заветной двери и раздобыть там новый халат. Желательно белый. Да настолько, чтобы никто и не вспомнил о пятне, красовавшемся на его заднице.
- Вы кто? – хмуро спросил он, оглядывая незнакомца.
Одет тот был, по меньшей мере, странно: тонкая модная парка, больше подходящая для осени, нежели для зимы, длинный шарф, свободно болтающийся на плечах и свисающий концами почти до колен (какой мужчина в здравом уме станет носить такой?), узкие джинсы и папка подмышкой, видимо, с какими-то документами, старая и потертая. Да уж, такой комплект больше подошел бы молодому человеку, нежели этому мужчине лет сорока с помятым лицом.
- Сергей Донских, следователь, - мужчина нетерпеливо потоптался на месте.
- Донских? – Дима не мог поверить своим ушам.
- Да.
- Родственник что ли? – этот вопрос не был деликатным, но Филатов, кажется, на секунду потерял контроль над собой.
Уже второй мужчина за последние сутки являлся в больницу и оказывался знакомым его наставницы. В душе зарождалось что-то похожее на ревность. Все привыкли к тому, что у Марьяны Викторовны совершенно прозрачная личная жизнь. А точнее, ее полное отсутствие. Дима никогда не верил глупым слухам. Он точно все знал, потому что не упускал докторшу из вида: она не закрывалась ни с кем в кабинетах, не флиртовала, никогда не спешила домой.
И это давало ему хоть какой-то шанс надеться на взаимность. Филатов мог бы попытаться сделать ее счастливой, но нужно было только время, чтобы она увидела его успехи и заметила его самого. Как мужчину. А вот появление этих двух суперменов, модника и здорового, как гора, бородатого дядьки, рядом с которыми он больше походил на тощего котенка, путало все его карты, даже, он бы сказал, разбивало хрупкие мечты.
- Да, - ухмыльнулся ему в ответ черноглазый незнакомец, - я - родственник. Муж.
По тому, как вздохнул мальчишка в халате, Донских понял, что, пожалуй, переборщил. Вечно он выдавал желаемое за действительное, часто намеренно врал или жестоко шутил. Но такой уж у него был характер – не мог отказать себе в возможности проверить реакцию собеседника. К тому же, он почти не соврал. Почти. Да.
