- Вот как, - пытаясь скрыть болезненное разочарование, выдавил молоденький ординатор.
- Так вы мне ее позовете?
- Да, конечно, сейчас. – Дима кивнул и пошел по коридору, не оборачиваясь. Пожалуй, да, такой мужчина мог бы быть ее мужем. Но почему тогда никто не видел его прежде? Хотя. Какая ему разница? Никакой. Она всего лишь его начальница. Единственная, кто поверил в него и воспринял серьезно, кто пытался научить, а не сплавить подальше. А чувства, это он сам себе выдумал. Филатов остановился, закипая от злости на самого себя, и развернулся в сторону мужчины. – Только вы должны покинуть отделение. Кто вам вообще позволил пройти сюда в верхней одежде? Подождите за дверями, пожалуйста. У нас такие правила.
- Хорошо, - растерянно произнес Донских и начал медленно двигаться в сторону двери.
Дима подумал и добавил:
- И… и не вздумайте идти в ту сторону, там вообще реанимация!
- Хорошо, - повторил Сергей, сдвигая брови. Это обычно приводило подчиненных в оцепенение, но на паренька, похоже, не действовало. – Но вы мне ее позовете?
- Да, - бросил тот и скрылся за дверью.
Разумеется, Дима не стал никого звать. Он прошел в середину помещения, сорвал с себя халат и бросил на пол. Тот закружился в воздухе, мелькая розовыми разводами, и приземлился в самый угол, на ведро с тряпками.
Женя, притаившаяся в углу с бутербродом, захлопала глазами.
- Что случилось? – усмехнулась она, прожевав кусок.
Филатов даже подпрыгнул от неожиданности.
- Ты что тут делаешь?!
- Уединилась. – Она пыталась не засмеяться. – Не знала, что ты такой пугливый.
Дима подошел и сел на скамейку рядом с ней.
- Дай-ка, - наклонился он над ее руками и откусил огромный кусок бутерброда.
Женя замерла. Этот момент почему-то показался ей романтичным и каким-то даже интимным. Филатов искренне рассмеялся, глядя на нее и облизывая нижнюю губу. Конечно, одним укусом отхватил почти половину здоровенного сэндвича! Он чувствовал себя победителем. Да и расстройство как рукой сняло.
- Сыр? Ветчина, салат, лук?
- Да, - ответила девушка, чувствуя, как сердце пинается в груди, расталкивая ребра.
- Вкусно!
- Ешь, - Женя сглотнула, не решаясь отодвинуться подальше и испортить момент. Они первый раз находились так близко друг к другу. Он впервые не пытался казаться ежиком, к которому опасно приближаться. И ей даже захотелось назвать его по имени. – Забирай, Дим.
Филатов посмотрел ей в глаза и неожиданно для себя самого покраснел. Особенное к нему отношение этой девушки, единственной, кто не надсмехался над ним, вдруг заставило парня довериться и открыться. А теперь он прижимался к ней плечом, нагло нарушая личное пространство, и жевал без разрешения ее бутерброд. И в его груди при этом включалась какая-то гирлянда, о существовании которой он и не подозревал.
Может, тупо перенервничал?
- Только что заметил, что ты без очков.
Он вдруг понял, что сказал это вслух, и замолчал. Женя улыбнулась и опустила глаза. Дима только сейчас заметил, что они у нее серо-голубые с необычайно длинными ресницами. Пальцы девушки принялись теребить пуговицу на халате.
Он смотрел, как она дышит. Учащенно. И не говорит ни слова. И бутерброд встал колом у него в горле. Слишком близко. Они слишком прижались друг к другу.
После нескольких секунд молчания Женя подняла голову и посмотрела на него. Этот взгляд застал его врасплох, захватив полностью, словно в сети. Казалось, голова пошла кругом от попытки успокоиться и перестать улыбаться. Дима удивился сам себе и даже поперхнулся, отчаянно сглатывая и пытаясь дальше протолкнуть кусок хлеба, застрявший в пищеводе.
- Прости, что назвал тебя дурой сегодня.
- Хорошо, - ответила Женя и прежде, чем она успела добавить что-то еще, в их идиллию ворвался чужой голос.
- Чем занимаетесь? Я не могу вас нигде найти!
Они повернулись и увидели на пороге Марьяну Викторовну. Она стояла в дверном проеме с каменным лицом.
Женя вскочила, отряхивая крошки с халата. Филатов спрятал бутерброд за спину.
- Вас искали, - сообщил он, стараясь выглядеть естественно. Они, и правда, не делали ничего плохого. К тому же в свободное от работы время.
- Кто?
Дима вытер рот свободной рукой и прокашлялся.
- Ваш… муж.
- Какой м-м-муж? – Краска вдруг разлилась по всему лицу доктора Донских и спустилась к шее.
- Который следователь, - парень смущенно прикусил губу. – Он все еще ждет вас.
- Ясно, - она на секунду замешкалась, словно теряя дар речи, затем развернулась и вышла, громко хлопнув дверью.
- Фу-у-х, - Женя опустилась обратно на скамью. – Она всегда именно так и реагирует на него.
- Я вообще не знал, что у нее есть муж! – Филатов достал из-за спины бутерброд, откусил от него огромный кусок и устроился на прежнее место.
Ему начинала нравиться эта неожиданная близость с робкой голубоглазой девушкой. Он повернулся, касаясь плечом, и поднес бутерброд к ее губам.
- Бывший, - пояснила она, задерживая дыхание, чтобы не рухнуть. – Он бывший муж.
Ее даже на операциях так не колотило, как от этого парня, который и не был с ней связан ни чем, кроме общего сэндвича с сыром и ветчиной. Женя сжала зубами мягкий хлеб, взглянула на улыбающегося Филатова и почувствовала, что время остановилось.
***
Марьяна выскочила из-за угла, пытаясь на бегу натянуть вязаную шапку на гриву огненных волос. Она уже пожалела, что тщательно расчесывала ее возле маленького мутного зеркала в ординаторской. Теперь отдельные пряди не просто пушились, а, наглым образом вздымаясь, вполне ощутимо оттопыривали головной убор. От соприкосновения с шерстяными нитями статическое электричество вспыхивало с новой силой и потрескивало где-то возле ушей.
- Ну, вот, - ругала она себя, - теперь я не женщина, а повелительница молний! Хотела ведь как лучше, а получилось…
- Шикарно, - воскликнул Донских, неизвестно как оказавшийся вдруг на ее пути, - ты не молния, ты – женщина-взрыв!
Он осторожно протянул руку и дотронулся до кончиков ее волос. Как и полагалось, его тут же нехило долбануло током. Чувствительный разряд пробежал по пальцам и, взрезая кожу, отдался болью в руке. Сергей отдернул руку и рассмеялся. Их взгляды встретились, и он смущенно сделал шаг назад.
Марьяна, заметив неловкость момента, улыбнулась.
- Прости.
Донских потряс рукой, стараясь отвлечься от бешеного стука собственного сердца.
- Прости? Да ты меня чуть не застрелила сейчас!
