Прислушиваясь, она почти перестала дышать. Сердце колотилось так громко, что загоняло кровь в голову со звуком бам-бам-бам. Скоро она умрет. И никто об этом не узнает. Бам-бам-бам.
Нельзя было ждать, нужно было что-то делать. Но откуда брать силы?
Слеза маленькой каплей скользнула к щеке. Дышать через нос становилось все труднее. Затхлый воздух наполнил ноздри, перемещая боль от затылка к глазам. Голову разрывали звуки. Кто-то колотил в тысячу барабанов, не давая ей снова потерять сознание. Звук нарастал, усиливался, множился, наполнялся содержимым.
Снова накатывала адская боль в черепе. Сильно затошнило. Теперь она боялась захлебнуться собственными рвотными массами и ненадолго зажмурилась, борясь с подкатывающим рефлексом. Потерпеть. Еще потерпеть. Кажется, прошло.
Мышцы пламенем горели от напряжения. Расслабиться не получалось. Только голова безвольно висела над телом. Ноги и руки ужасно затекли, девушка их почти не чувствовала. Понимая, что силы покидают ее, она в последний раз подняла взгляд. Перед глазами все поплыло. Ей ничего не оставалось, только подчиниться этой слабости.
Теперь уже ничего не ждет ее впереди. Им не удастся увидеться с Сергеем, знакомство с Павлом так и останется лишь знакомством, на работе быстро найдут ей замену, а мечта найти сестру и начать общаться с племянником так и останется мечтой. Она уйдет из этого мира, так и не оставив ничего после себя. Ноль. Ничего.
Тело уже проваливалось в сон, когда мозг вдруг снова взорвал бешеный стук. Бам-бам-бам. Сердце?
Нет. Сквозь сознание продирались эти настойчивые звуки.
Это точно были не барабаны. Что это?
Бам-бам-бам.
Стук в дверь! О-ох!
От осознания этого факта, девушку словно прошило молнией. Она принялась громко стонать, изо всех оставшихся сил, и сильно раскачивать стул. Это было похоже на истерику. Звуки не прекращались. Она продолжала стонать. Но ее никто не слышал. Теперь Марьяна не собиралась сдаваться. Нужно было привлечь внимание до того, как тот, кто находился за дверью, уйдет. Девушка наклонилась щекой к плечу и принялась тереться, быстро и сильно, превозмогая боль, в надежде на то, что так удастся подцепить и отклеить полоску скотча, плотно покрывавшего ее рот.
***
Конечно, не стоило так кричать и размахивать руками - это бы не ускорило процесс. Но Сергею все труднее было удерживать себя в руках. Сердце в груди стучало, как бешеное, в ушах страшно пульсировало от его ритма.
Едва его пустили к пульту управления записывающей аппаратурой, он подвинул плечом охранника и прыгнул за стол. До этого момента следователю приходилось уговаривать себя успокоиться и перестать паниковать, теперь же, глядя в экран, он мыслил достаточно четко. Ведь времени оставалось все меньше.
Через минуту он уже видел на записи свою Мари. Качество, конечно, оставляло желать лучшего: очертания фигур были едва различимы и местами даже размыты, но девушка находилась близко к камере, и в полоске света ее изображение становилось четче. На фоне стоявшего рядом мужчины она казалась совсем крохотной.
Разве мог Сергей не узнать эти плечи? Эти стройные ножки и тонкую талию, подчеркнутую поясом бесформенного пальто. А еще эту буйную шевелюру, которую не удавалось сдерживать крохотному беретику на макушке.
Он столько раз мечтал, что по его квартире будут бегать почти одинаковые рыжеволосые босоногие карапузы. И пусть бы у них были такие же веселые веснушки, как у жены. Он был бы только рад и любил их еще больше.
Самой же Мари однажды, много лет назад, приснился сон, что у нее на коленях сидит черноволосый мальчишка с карими глазами. Она тогда убеждала его, что так будет выглядеть их первенец. Но Сергей знал, у его генетики не будет ни единого шанса перед этим сумасшедшим рыжим безобразием. Нет, имбирно-морковным великолепием. Нет, фейерверком из оранжевого апельсина с брызгами красного предзакатного солнца!
Глядя на пленке на свою Мари, он умилялся, но не мог даже улыбнуться. Внутри все сжималось. Интуиция почему-то подсказывала ему, что она еще жива, и это заставляло его тревожиться о ее спасении и судорожно искать хоть какие-то пути решения. Вот Камышев передал ей что-то. Небольшое прямоугольное. Похоже, что ту самую книгу. Она приняла. Жаль, он не мог видеть ее лица в тот момент.
Донских замер, ожидая, что будет дальше. Они перекинулись парой слов и разошлись в разные стороны. Девушка зашла в подъезд. В ее руках были сумка и небольшой пакет.
Камера не охватывала большой площади, но то, что было в поле ее зрения, вполне позволяло отследить происходящее. Вокруг было спокойно. Он принялся перематывать пленку в ускоренном режиме. Никто не заходил в подъезд сразу за Марьяной. Никто.
Вот, начало смеркаться. В двери заходят женщина с девочкой, вот из нее вышел молодой человек, через какое-то время вышла бабулька, зашли подростки. Еще несколько минут, и вот он сам. С цветами.
Он резко вскочил и помчался прочь из мастерской.
- Хм. Не за что, - проворчал ему вслед пожилой охранник и сел обратно на свой стул.
- Она еще в здании, оставайся здесь, - бросил на лету Донских одному из своих коллег, что дежурил на крыльце. Он забежал в подъезд и побежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки. – Макс! – заорал он и припустил еще быстрее.
- Еще я хотел поинтересоваться, - продолжал Лисовский, - кто живет прямо над вами, в квартире выше этажом?
Женщина с жирным пятном на халате недовольно хмыкнула. Ей уже порядком надоели бесполезные вопросы, которыми уже пару минут мучал ее полицейский. Она хотела скорее вернуться к себе на кухню и возобновить поедание чебуреков с луком под кадры любимого, неунывающего, долгоиграющего сериала «Ундина-Кармелита».
- Так Ленька же, - ответила она, искоса поглядывая на экран маленького телевизора, стоявшего на полке в кухне.
- Фамилия?
- Моя? – переспросила женщина, заметив, что триста двадцать восьмая серия уже началась, и Яшка-цыган спешит к любимой русалке с признанием в любви.
- Нет, - проворчал Макс, - Ленькина.
- Так Выхин он. Ленька Выхин! Я могу идти?
- Скажите, пожалуйста, чем это ваш сосед Ленька занимается?
- Кто? Ленька? – косясь на кухню переспросила женщина.
- Да Ленька-Ленька! – рассердился Лисовский, притопывая ногой в нетерпении.
- Бездельник он! – Она презрительно фыркнула, глядя куда-то наверх. - Самый настоящий!
- Автомобиль у него есть?
- Была какая-то машина. Тарантайка, ей-богу!
- Марка?
- Не знай. Наша, отечественная – сразу видно, рукожопы делали. Угловатая такая, раздолбанная и вечно немытая развалюха.
- Цвет?
- Серый. – Женщина задумалась на секунду. От увиденного на экране ее глаза стали округляться. Яшка-цыган достал из кармана колечко с огромным камнем, встал на колено и предложил Кармелите стать его женой. – А может зеленая. Или черная. Темная какая-то. Не знаю, и… мне пора!
