Его вдруг вернул к реальности хлопок по плечу. А дальше как в тумане: с десяток крепких парней в одинаковой форме, в жилетах, балаклавах и шлемах (и некоторые почему-то в кроссовках вместо ботинок – так, видимо, удобнее). Одна группа снизу, вторая на этаж выше, третьи спускались с чердака к окну. Выбитая каким-то невероятным способом в секунду дверь. Пыль, шум, стук, топот десятков ног. Громкие крики.
- Пошел.
- Первый.
- Второй.
- Чисто!
- Чисто!
- Есть объект. Двухсотых нет.
Эти слова «есть объект» - они прошили его насквозь. Он метнулся в квартиру, обливаясь холодным потом, и долго дрожащими руками развязывал веревки, которыми она была привязана к стулу. Ему почему-то ужасно не хотелось подпускать к ней никого, хотелось сделать все самому. Она видела его - смотрела глазами, полными слез. Его бедная девочка.
- Сейчас, сейчас.
И его продолжало трясти даже тогда, когда она уже была у него на руках. Сергею хотелось гладить ее по волосам, вдыхать их запах и продолжать шептать на ухо, что все позади, что все наладится, но голова Марьяны была вся в крови. Помощь не спешила. А взгляд девушки затягивался мутной пеленой.
И Донских все кричал и кричал на всякого, кто попадался под руку, пока не пришел Брагин с носилками и не потребовал успокоиться.
Володя осмотрел ее, вколол что-то, провел непонятные ему манипуляции и увез в больницу. Обещал, что все будет хорошо. И Сергей верил, сидя на том самом стуле посреди квартиры, которую уже обыскивал Лисовский со своими людьми. Понятые, улики, вещественные доказательства, ориентировки, план-перехват, огромная куча слов и десятки указаний, которые должен был раздавать вместо Макса сам следователь.
Все крутилось у него перед глазами безумной чехардой, сжималось в тугой узел и било по мозгам. Он больше не чувствовал напряжения, не чувствовал страха. Но его не отпустило. Сергей сидел, склонив голову, и долго смотрел на свои руки, на которых засохла ее кровь. Смотрел и не мог расслабиться.
Проходивший мимо Камышев, которого, наконец-то, отпустили домой, задержался в проходе, чтобы встретиться взглядом со следователем. И его поразило то, что он увидел. Постаревший на несколько лет мужчина, с волосами, прибавившими за прошедшие полчаса седины, смотрел на свои окровавленные руки глазами полными слез. И едва дышал, будто силился вспомнить что-то и не мог. Люди сновали туда-сюда, и никому не было до него дела.
Павел хотел предложить подвезти его до больницы, но в последний момент решил не тревожить. Все-таки, лучше бы ему было сначала отойти от состояния шока. Камышев выдохнул, покачал головой и пошел своей дорогой, размышляя о силе любви, способной творить такое с людьми. Он почесал пальцами бороду, спустился по ступенькам и вышел из подъезда. На улице было совсем темно. Мотор заурчал как-то плавно и тихо, словно приглашая его прокатиться. И Павел тронул с места автомобиль, направляя его в сторону больницы.
Ленька сначала наблюдал за всем происходящим со стороны. Он взял машину, вернулся из гаража и никак не мог скумекать, отчего менты так быстро вычислили его и окружили весь двор. Теперь ему пришлось развернуться к шоссе и податься в бега. Выхин ехал по дороге, уходящей вдаль, и сетовал на жизнь. Все ценности остались в квартире, при себе у него были только нож, большая сумка и пакеты.
Вот что за жизнь? И почему он не родился в семье какого-нибудь богача?
Ленька сплюнул и вдавил педаль газа. Он ехал, улыбался и размышлял о том, как заживет новой жизнью где-нибудь в другом конце страны. Только бы вырваться. И он совсем поверил в свои мечты, когда впереди вдруг замаячили огни поста ДПС.
Глава 12
Семенов и Петров вошли в придорожное кафе, залитое светом. Внутри пахло супом и шашлыком. Публика была соответствующая: посетители, в основном дальнобойщики, не поднимая головы, лениво ворочали ложками в тарелках. Из динамика доносился забойный мотивчик, исполнитель весело подкрикивал в припеве: «До свиданья, кореша!». За стойкой бара сидели девицы, явно не самого тяжелого поведения, в шортах и коротких топах, больше напоминающих просто лифчики и лениво потягивали крепкие напитки. Время от времени они обращались к дальнобоям, пытаясь увлечь тех в помещение наверху, и не редко им это удавалось.
Девушки покосились на вошедших мужчин и поспешили отвернуться от греха подальше. Патрульные не раз бывали в этом заведении, знали местную кухню, равно как и царившие здесь порядки.
- Привет, малышка! – сказал Петров одной из ночных бабочек на ухо.
- Начинается, - проворчал Семенов, подталкивая молодого коллегу к столу, - у тебя дома баба на сносях, а ты с проститутками воркуешь!
- Я же прикалываюсь, - рассмеялся молодой человек, снимая шапку.
Он, и правда, обожал свою Ниночку, которая должна была через пару недель родить ему сына. Первенца. Выстраданного и долгожданного. И не собирался изменять ей. Но вот отказать себе в ничего не значащем флирте у него получалось редко.
Семенов сел рядом, продолжая что-то ворчать себе под нос. Вечно ему приходилось одергивать этого юнца. Один ветер в голове! Вот и сейчас тот сорвался и побежал в уборную мыть руки, которыми после по привычке шлепнет по заднице каждой из проституток. Какой тогда толк в этом мытье?
Патрульный брезгливо поморщился.
Через минуту на столе перед ними уже стояли две тарелки с ароматным горячим шашлыком. Все, как обычно: много лука, хорошо прожаренное мясо с сочащимся из него соком и нежным жирком, зелень. И много сладкого кетчупа. Семенов благодарно кивнул хозяйке заведения и принялся за еду. Та подмигнула в ответ и удалилась в подсобку.
- Руки не хочешь помыть? – спросил вернувшийся Петров.
- Нет, - сухо ответил мужчина, поправил усы и откусил большой кусок мяса. – Мммм…
- Как знаешь, - хмыкнул молодой коллега, колдуя над кетчупом. – Сейчас мы устроим море крови, похлеще, чем у Тарантино! - Он взял бутылку кетчупа со стола и обильно полил им куски мяса вместе с луком. Выбрал кусок хлеба потолще и смачно откусил. – Знаешь, - чавкая спросил он коллегу, - какой самый вкусный шашлык?
- Какой?
- Который едят в правильном месте и в правильной компании.
- Угу, - не отрываясь от еды, буркнул Семенов.
Его вдруг слегка насторожил тот факт, что парнишка, сидевший за столом напротив, опустил взгляд на тарелку с супом и замер. Обычно в таких заведениях их старались не замечать или бросали брезгливые взгляды, чуть реже опасались – если было что скрывать. Да мало ли почему этот парнишка так растерялся при виде служивых? Всякое бывает. Может, ему просто показалось?
Патрульный продолжил трапезу.
- Я пробовал настоящий армянский шашлык. – Продолжал Петров. – Он должен таять во рту. Причем Абиг замачивал его так интересно: раскладывал кусочки в тазике, сверху накрывал тонкими дольками киви, потом посыпал луком и кориандром. Через полчаса мял руками, еще через час-полтора солил и жарил.
