Она подалась вперед.
Сергей как-то разом весь вдруг съежился и уставился на нее. Испуганно. И что ей показалось еще хуже – с жалостью.
- Мы? – тихо спросил он и спрятал глаза.
Это было очень неожиданно. Подобно удару. Ей самой словно воткнули нож в самое сердце. Слова застряли в горле тугим и сухим комком и никак не желали двигаться наружу.
- Да, - уже почти жалея о сказанном, с трудом произнесла она. – Просто я не могу перестать думать о тебе. Мы… мы совершили ошибку.
- Ошибку... – выдавил Сергей, выпрямляясь.
Это уже звучало, как издевательство. Зачем он переспрашивал? Неужели, он не понимал, о чем она хочет сказать?
Ей хотелось немедленно провалиться на месте.
- Когда ты меня поцеловал, я поняла, что всю жизнь любила только тебя. Я хочу…
- Подожди, - Донских посмотрел на нее испуганно. – Пожалуйста, не продолжай. Нет. Не сейчас.
- Я…
Он вновь опустил взгляд, и ей показалось, что кто-то выкачал весь воздух из помещения. Марьяна не могла вскочить и убежать, как когда-то в юности, но остро почувствовала потребность сделать это немедленно. Даже если такое поведение не подобало взрослой состоявшейся женщине.
- Но я думала…
- Мне очень жаль, - хрипло сказал он и принялся интенсивно качать головой из стороны в сторону.
Девушка бессильно опустилась на подушки и закрыла глаза.
Не это ей хотелось услышать. Она старалась держать себя в руках, контролировать сбившееся дыхание и сердцебиение, напоминавшее спешащий куда-то паровоз. Но вернуться к реальности не получалось. В темноте перед ней скакали призраки прошлого: парень с сияющей улыбкой брал ее за руку, сажал на мотоцикл и увозил далеко. Она боялась открыть глаза, зная, что все рухнет, стоит ей оказаться снова в этой ужасной палате. Боялась дышать.
- Прости меня, - послышалось справа. – Но нам стоит поговорить об этом позже.
Сергей взял ее за руку, и пальцы ощутили его дрожание. Волнение заставляло трепетать их обоих, оно отдавалось в конечностях и расползалось мурашками по спине. Марьяна осторожно посмотрела на него.
Он выглядел растерянным. Просто смотрел и не мог отвести от нее своих черных глаз. И она не могла тоже.
Время словно остановилось.
У нее кружилась голова. Она хотела одним взглядом сказать, как скучает по нему. Как страстно желает преодолеть эти несколько метров, их разделяющих, и оказаться в его объятиях. И что он бежала бы к нему навстречу, не останавливаясь, даже если бы между ними был целый километр. Целая вселенная. Целая жизнь. Сердце в ней колотилось так, что хотелось закричать о своих чувствах на весь мир.
- Заходи почаще, - крепко сжимая его руку, сухо произнесла она вместо этого.
И поняла, что теряет последнюю надежду. Пальцы скользнули и разжались.
- Прости меня, прости, - голос его бурлил от эмоций. – Мне нужно успокоиться. Я очень рад, что тебе лучше. Очень рад... Зайду позже, хорошо?
Его рука выскользнула. Девушке не хотелось отпускать его взглядом, но он смотрел себе под ноги и уже пятился к двери.
- Мне так жаль, - почти пропищала она, видя, что он застыл у выхода.
Эти глупые слова повисли в воздухе между ними. Марьяна знала, что ему хотелось улыбнуться и притянуть ее к себе, она видела это по его лицу. Все его эмоции всегда лежали на поверхности и легко читались. Но все это испарилось в секунду, осталась только боль в застывших, неподвижных глазах и дрожащие, сжатые в прямую линию губы. Ему не хотелось обижать ее, не хотелось отталкивать, но по-другому он не мог.
- Пожалуйста, - попросила она почти шепотом, и боль всех лет одиночества вырвалась из души и легла тяжестью на ее плечи. Марьяна в последний момент решилась-таки ухватиться за последнюю возможность остановить его. – Я не могу без тебя!
Она признавалась в этом впервые даже самой себе. И ждала реакции.
Его, судя по всему, это признание особо не впечатлило. Сергей схватился за ручку двери, о чем-то раздумывая и не решаясь выйти. Его Мари уже, кажется, перестала для него существовать. Он замер, повернувшись к ней полу-боком. Она тоже не спешила отворачиваться, хотя уже все поняла. Таращилась на него во все глаза, чувствуя, как его силуэт расплывается в потоке предательски нахлынувших слез. И не верила. Не верила, что можно вот так. Так холодно и равнодушно. Уйти.
Как мог он быть таким спокойным? Таким отрешенным, невозмутимым. Чужим…
Марьяна смотрела, не моргая.
Если он сейчас выйдет, они никогда уже не будут вместе.
Он никогда не познакомится с ее новыми привычками, мыслями, увлечениями, с новой ней. Никогда не разделит с ней мечты.
Он никогда не узнает, чем она жила эти годы без него.
Он никогда не провезет ее на мотоцикле по тому самому полю, где они были счастливы однажды летом.
Он никогда не вернется ни сюда, ни в ее квартиру, ни в ее жизнь.
Он никогда не вернется. Никогда.
И подлая вселенная продолжит свое существование, несмотря на это…
- Я зайду позже, - зачем-то сказал он и резко дернул ручку на себя.
Она осталась сидеть, не в силах издать ни звука. Марьяна не могла больше дышать, не могла слушать, сидеть, жить. Не могла.
- Пожалуйста, не уходи, - простонала она себе под нос, отворачиваясь к стене и закусывая зубами простынь.
Громко хлопнула дверь за ее спиной.
С таким звуком, наверное, рушится мир. Девушка вздрогнула и сильнее, до противного скрипа, вцепилась в застиранное постельное, теперь еще и дрожащими руками. Слезы стекали по ее щекам и исчезали в подушке. Сознание отказывало принять то, что произошло. Как можно было быть такой глупой, чтобы поверить во второй шанс для них двоих? Чтобы поверить в то, что его поцелуи могли значить что-то серьезное? И как можно было позволить так унизить себя?
Она закрыла глаза, представляя, что он ложится сзади, обнимает ее крепко и прижимает к себе. Обхватила себя руками и прикусила губу. Никто не должен слышать ее стонов, видеть ее слез. Нужно оставаться сильной до последнего.
Кольцо его сильных, пусть и воображаемых, рук мягко сомкнулось у нее на груди. Казалось, Марьяна чувствовала не только его тепло, но и запах. Родной и такой нужный.
До боли.
- Может, не самое лучшее время. И я не та, что нужна тебе, но ты должен знать. Ты нужен мне больше, чем кто-либо другой в моей жизни. Я скучаю по тебе больше, чем по кому бы то ни было. И я люблю тебя сильнее всех на свете…
Слова Марьяны повисли в тишине больничной палаты, так никем и не услышанные. А, может, она и не произносила их вслух. Все смешалось. Прошлое и настоящее, сон и явь, жизнь и смерть.
