Он сразу же достал из ящика папку с записями по моей клинике, открыл страницу с редкими ингредиентами и начал сверять все с исходным списком. Какой дотошный! А ведь у меня была мысль оставить себе хотя бы парочку самых ценных: семена хрустального вьюнка и когти ледяного гризли — их прямо от сердца отрывала. Не зря, как выяснилось.
— Ну что, здесь все, благодарю тебя от лица Целительской палаты, — Эдвард протянул руку, которую я проигнорировала.
— Благодарностями сыт не будешь. Ты обещал рыночную стоимость, — напомнила я. С паршивой овцы надо стрясти хоть что-то.
— Конечно.
Бывший, вроде, не изменился в лице, но я почувствовала его недовольство. Он же так старается, распинается тут для меня. И все-таки эмпатия — довольно неплохая способность. Как-то раньше я ее недооценивала, только на животных и использовала.
Вот только когда Эдвард залез во внутренний карман пиджака и вытащил пачку векселей, недовольство поднялось уже во мне.
— Это еще что? — я взяла в руки один ли листков — и точно. Владелец счета Эдвард Стейн. — Ты собираешься заплатить мне из личных средств?!
— Я могу себе это позволить, не переживай, — усмехнулся мужчина.
— Да мне плевать, что ты там можешь себе позволить, как я потом докажу, что передала ингредиенты Целительской палате? Будь добр оформить все соответствующим образом.
— Линда, — бывший тяжело вздохнул, — это же куча бумажек и бюрократия.
— Бюрократия — наше все. Оформляй. И деньги я получу только официально через казначейство. Иначе отдавай мне коробку обратно, и я иду писать заявление, что ты пытался присвоить себе имущество палаты.
— И как же ты это докажешь? — в мужском голосе зазвенела сталь. Удивительно, эту его сторону я еще не видела.
— Ментальное сканирование давно используется в дознании. Мне жених рассказывал, — последнее прямо-таки добило обычно сдержанного человека.
Бывший взял чернильный грифель, инкрустированный камнями, дорогая меховская игрушка даже для хозяина такого кабинета, и с остервенением принялся писать на обычном гербовом бланке. Заполнять там оказалось не так уж много, каких-то два листа, работы на десять минут, а эмоций-то столько было!
Закончив, Эдвард положил передо мной лист, припечатав его сверху ладонью.
— Надеюсь, теперь, ты довольна, — процедил мужчина.
Я отодвинула его палец, убедившись, что сумму он вписал правильную, и кивнула. А еще порадовалась, что меховские чернила моментально высыхали и, как обещали, не выцветали со временем, а еще не размывались в воде. Последние пункты меня мало интересовали, данную бумагу все равно придется отдать в казначейство. А жаль. Если не как доказательство, то как образец почерка я бы себе оставила.
— С тобой приятно иметь дело, — улыбнулась я, окончательно убирая клешню бывшего с распорядительного письма — так оно называлось.
— Не могу сказать того же про тебя.
— Да я в общем-то тоже только из вежливости, — не сдержала усмешки в ответ.
Провожать меня никто не собирался, как и помогать вставать или открывать дверь. Что, кончилась галантность? Ненадолго же его хватило. Такому только с бумажками в кабинете и работать, а не с живыми людьми. У меня в клинике трудных клиентов навалом, и даже младший брат с ними лучше справляется.
Спину мне прожигал злой взгляд, я физически ощущала его затылком, захотелось почесаться, но удержалась. А заодно вспомнила, имелся ли у Эдварда серьезный потенциал темной магии, не перерастет ли его злоба в неоформившееся проклятье?
Дверь я закрыла с обратной стороны и спустилась на первый этаж, где располагалось казначейство. Несколько раз по молодости мне случалось выполнять заказы Целительского корпуса и самой Целительской палаты. В те времена счета в Миасском банке у меня не водилось, класть на него было совершенно нечего, так что и получала я деньги монетами.
— Давайте через Миасский банк, — попросила я сидящую за столом женщину, достаточно молодую, но успевшую неплохо расплыться от своего сидения.
— Как скажете, нам же легче, — кивнула сотрудница и принялась выписывать уже нормальный вексель Целительской палаты.
— И много вам приносят в день ингредиентов? — толпы народа из желающих возмездно сдать подорожавшие перья сгоревшего феникса не наблюдалось.
— Да никто не сдает, — пожала плечами женщина. — Но если Эдвард Стейн написал, то примем и оплатим, чего уж там.
Судя по тому, как с придыханием сотрудница произнесла имя бывшего, он и сюда успел сунуть свой точеный нос. Или не только нос… Нет, вряд ли. Эдвард всегда был слишком разборчивым, и если во встретившую меня целительницу на входе я вполне верила, тут сомневаюсь. Много ли надо тем, кто не избалован вниманием? Пара букетов и коробка конфет? Мне ведь когда-то хватило…
Проклятый Эдвард! Так и знала, что снова буду переживать вот это все. И досадно теперь не из-за того, что бросил, тут напротив весьма удачно вышло, а в то, что я повелась.
А теперь побоялась сказать Ксавьеру, как он мне дорог, и как я его люблю…
И эту мысль я решитель выкинула из головы. Скажу еще. Вылечу и обязательно скажу.
С выписанным векселем я направилась в банк, заодно проверить, успел ли жених перевести мне деньги на счет. Понятно, что времени у него тогда было всего ничего, а дел достаточно, вполне мог не успеть. Но мне необходимо точно знать, так как со дня на день нужно расплачиваться с Хьюго.
В Миасском банке я истово надеялась и молилась ушедшим, чтобы его владельца не оказалось на месте или он был слишком занят, чтобы снова снизойти до меня. Всем видом я показывала стоящему при входе клерку, как я спешу, поэтому мне нужно быстро и срочно пополнить счет с векселя, а заодно узнать имеющуюся в моем распоряжении сумму.
— Следуйте за мной, — с поклоном попросил клерк.
Какие они все-таки в банке одинаковые! Ни один встречный клерк не выделялся в общей массе. Одинаковые костюмы, одинаковые прически, даже по параметрам молодые мужчины были примерно равны. Рост, телосложение, кажется, и черты лица. Или это застывшее вежливо-участливое выражение делает их такими схожими?
А вот за стойкой ждал уже мужчина в летах, волосы тронуты сединой, вокруг глаз узор из глубоких морщин. Да и выражение лица немного иное. Взгляд профессиональный, оценивающий. Но все с той же вежливостью старший клерк выслушал мои просьбы, кивнул, взял вексель, мою руку, явно магически считывая все данные, опять кивнул и удалился. А когда вернулся, смотрел на меня как-то иначе.
— Выписка с вашего счета, — каким-то странным тоном сообщил он, протягивая мне лощеную бумагу с оттиском Миасского банка — двумя сражающимися в полете драконами.
Я взяла бумаги и в начале глазам своим не поверила. Нули перечитывала раз пять.
— Это точно мой счет? — что-то я его не узнаю. Он так сильно изменился с нашей последней встречи.
