— Всё. Я готова всех ослепить! – заключает девушка и, взмахнув распущенными волосами, идёт напролом через толпу таких же напомаженных девиц в кабинет заседаний, где фотограф устроил маленькую студию.
Пропускаю вперёд Еву и захожу следом. Глаза тут же находят спину Яна Марковича. На нём, как и всегда, строгий костюм. Широкие плечи напрягаются, когда «строитель» Березин громко присвистывает при виде только что подошедших женщин.
Пока они смущённо улыбаются и краснеют, я понимаю, что с медленным поворотом головы босса я начинаю бледнеть.
Найдя среди всех меня, его глаза расширяются, но тут же сужаются, прощупывая мою фигуру долгим пристальным взглядом.
На мне платье-футляр нежно-голубого цвета, и сегодня я решила, что волосы будут лучше смотреться высоко заколотыми.
Пытаюсь прочесть по его глазам истинные намерения. Что поселилось в его голове после моего ухода?
Кого он видит перед собой? Королеву или мелкую букашку?
На какую ступень он меня поставил? На свой уровень или сравнял с землёй?
Взгляд другого человека способен рассказать о нём очень много – гораздо больше, чем слова, эмоции, интонации, поддающиеся при большом желании контролю. Но взгляд…
Сейчас он смотрит в упор. Выворачивает наизнанку. Копается во мне.
Поначалу кажется, что он холодный, но потом я вижу правду. Он горячий.
Он прожигает насквозь. Барсов не отводит глаз, даже когда фотограф хлопает в ладоши и приглашает не медлить, а начать снимать каждого по отдельности и только потом уже общее фото.
Никто не замечает, что двое в этой комнате будто намагничены, и разбредаются по углам, пропуская вперёд первого осмелившегося показать себя во всей красе.
Вот Ян Маркович делает ко мне шаг. Вот второй. И по мере приближения мой разум хмелеет.
Где взять ясность происходящего? Как понять?
Чего босс от меня хочет?
Его язык говорит одно, а глаза совершенно другое.
Ненавидеть и бороться легче на расстоянии.
Это что, такая форма психологического давления?
Хочет меня из равновесия выбить? Доказать, что я слаба и совершенно не подхожу на свою должность?
Или это такая игра?
Ева говорила, что рядом с ним не замечено ни одной женщины. Может, он женоненавистник? А я пришла вся такая эмансипированная и бросила ему вызов?
Змей-искуситель. Знает, как действует на женщин и пользуется этим.
Не двигаюсь с места даже тогда, когда начальник подходит вплотную и молча вглядывается в моё лицо.
Не замечаю ничего вокруг.
Зациклена только на ощущениях, которые снова дают о себе знать при виде тёмно-карих глаз, хмуро меня рассматривающих.
— Как ты? – тихим голосом спрашивает мужчина.
Я улавливаю беспокойные нотки и не знаю, что сказать.
Как я?
Ну, я очень хочу сбежать отсюда и уверенно выстоять одновременно.
Хочу поцеловать тебя и врезать от души ещё раз.
Хочу после этого уволиться и получить повышение сразу.
А ещё меня, кажется, сейчас стошнит.
— Мила? – обеспокоенно протягивает ко мне руку босс.
Закрываю глаза и пытаюсь выветрить из себя резкий мужской запах, что действует на меня головокружительно.
— Пошли, – жёстко произносит Барсов, абсолютно полярно мягко прикасаясь к моему локтю.
Позволяю увести себя поближе к окну и усадить на свободный стул. В панике прохожусь мутным взглядом по коллегам, но никто не обращает на нас никакого внимания. Всё своё любопытство они устремили на щёлкающий фотоаппарат в руках мастера и его застенчивую модель.
— Лучше? – уточняет Ян Маркович, не отрывая от меня напряжённого взгляда.
Прислушиваюсь к своим ощущениям.
Да. Лучше. Подкатившая к горлу «неожиданность» отступила, и дышать стало намного легче.
Больше никогда не поеду к родителям, будучи чем-то взвинченной. Помощи от них не жди. Сердобольная парочка ни за что не заметит, что дочурка слетела с тормозов и заталкивает в себя побольше мясца, дабы удавить внутренний голос, жёстко проезжающий по излишне завышенной самооценке.
Несколько раз удивлённо моргаю, когда босс наклоняется к моему уху и задаёт нешуточный вопрос:
— Ты не беременная?
Хочу спросить: «От кого?», но вовремя прикусываю язык. Из той же «оперы» ещё есть «Когда?» и «Как?», но, вспоминая навязчивого Тима и наши давнишние выходные в постели, вопросы сами собой отпадают. А парочку англичан-скорострелов даже в расчёт не беру.
— Нет, – устало выдыхаю, обречённо сопоставляя факты, что одна я одинёшенька, и окружают меня одни моральные уроды.
А этот… в моём списке лидер.
— Хорошо, – заключает Барсов, странно улыбаясь.
И чего так радуется, скажите на милость?
Смотрю на то, как от улыбки на его щеках образуются милые ямочки, и мысленно жалею, что нельзя соврать про беременность и тем самым отвязаться от посяганий на моё тело.
— В мои планы не входит ребёнок, – отвечаю я, наладив дыхание и устранив тошноту. – Не хочу, чтобы моя карьера проститутки рухнула, так и не начавшись.
— А ты настроена решительно? – подхватывает мысль босс.
— Да. Методом отбора найду самого выгодного спонсора и заживу, как королева, – киваю я и, почувствовав, что ладонь Барсова с моего локтя медленно начала ползти к плечу, грозно добавляю. – С букетом венерических заболеваний, – отстраняю руку и свожу брови на переносице. – Но вас это не остановит, да, Ян Маркович?
— Не остановит, – дотрагивается пальцами до завитушки волос у моей щеки и задумчиво убирает её мне за ухо. – Если я вовремя выставлю свою кандидатуру и, будучи первым, предотвращу сбор этих «цветочокв»… — морщит нос и возвращает кудрявую прядь на место.
— Даже меркантильный интерес не вызывает у меня желания связываться с вами, Ян Маркович, – бракую его предложение целиком и полностью и, заметив краем глаза, что фотографироваться настала очередь Авериной, гордо поднимаю подбородок и собираюсь встать.
— Значит, говоришь, что нет желания? – переспрашивает Барсов, помогая мне подняться, поддерживая за локоть.
— Да, – твёрдо бросаю я, игнорируя табун мурашек, бегающих по местам, где мужские пальцы поглаживают мою оголённую кожу.
К тому моменту, когда помещение оглушает голос подруги: «Мил, иди сюда, твоя очередь!», босс наглядно расправляет плечи, смотрит на меня уверенным взглядом и изгибает губы в полной довольства улыбке:
— Проверим.
Одаряю мужчину коротким оценивающим взглядом, громко хмыкаю и на ватных ногах прохожу к высокому барному стулу, на котором замираю в позе «серьёзного начальника», силясь абстрагироваться от шептаний и изучающих взоров окружающих.
