Были бы силы, как треснула бы только, но тело словно свинцом залили… и голова что-то совсем уж гудит… Куда делась вся лёгкость?
Долго он ещё моё лицо вылизывать будет? Меня уже тошнить начинает…
О. Отпустил. Фух. Аж дышать легче стало…
Изнемогая от резкой усталости, приваливаюсь головой к плечу этого приставалы и блаженно улыбаюсь.
Внутренние ощущения стремительно меняются.
Будто уже тянет вниз. Вырубает. Накрыло тёмной волной и придавливает тяжестью всё сознание. Что за хрень со мной творится?
Пугает до чёртиков.
Хочу к Яну. Хочу услышать его голос, и чтобы обнял тёплыми руками.
— Очень мило, Вольская, – впечатывается в мозг злобный голос Евы. – Осуждаешь меня за легкомыслие, а сама скачешь по разным мужикам. Ты уж определись.
Это она мне?...
— Чего молчишь-то? Нечего сказать, да? – продолжает от меня чего-то требовать.
— Мы ещё не закончили, Ева, – грубо посылает её мужчина, сдавливая пальцами мне талию.
— А ты не охренел ли, Жданов? – бросает в ответ подруга. – Разговор окончен. Проваливай!
Жданов?!
— Без проблем, – цедит он сквозь зубы. – Мила едет со мной.
— Чего?! – рявкает девушка. – Мил, ты чё молчишь-то? Решила нас бросить одних?
Если бы я могла разглядеть лицо подруги, но и так не сомневаюсь, оно точно перекошено.
— Вольская, мать твою! – орёт она, разрывая мне перепонки.
Чёрт, как голова раскалывается… Как резко меняется восприятие внешнего мира. Я просто хочу укрыться от этого дерьма и уснуть.
— Э-эм, а что вас тут происходит? – приближаются голоса Алисы с Ксюхой. – А он тут опять чего забыл?
— Мы уже уходим. Не будем вам мешать, – меня резко хватают за запястье и тянут в сторону. Плетусь за мужчиной, как собака на поводке.
— В смысле уходите? – растерянно повторяет Алиса. – Мил, у нас же девичник… — короткая пауза. — Мил?
Поворачиваю голову на голос подруги и…
– Бляха-муха!!! — орёт не своим голосом Алиска. – ВЫ ЧЕГО С НЕЙ СДЕЛАЛИ?!
Закрываю глаза, чтобы утихомирить удары своего пульса в ушах, но тут же забываю обо всём и снова их распахиваю, когда слышу безумно яростный, но такой любимый голос:
— Мне бы тоже хотелось узнать.
Глава 37
ЯН.
В упор смотрю на свою девушку и прихожу в глубокий шок. Да она же совершенно не в адеквате. Едва на ногах стоит. Взгляд остекленелый. И улыбается постоянно, как какая-то пришибленная на всю голову дурочка.
Боже!
На долю секунды испытываю неимоверное облегчение, что Мила нетрезва, поэтому всё, что я видел и слышал, было с её стороны неосознанным.
Она всё ещё моя.
Моя Вольская до самого сердца пропитана преданностью. Не знаю, что у них там с этим Ждановым произошло в прошлом, но отдавать ему чувства, которые должны принадлежать только мне, я не собираюсь.
От неистовой злости моя грудь ходит ходуном. Кулаки сжаты так сильно, что руки пронзает болью. Я так боялся опоздать, что чуть не разломал руль и не вмял свой автомобиль в столб. Уверен, что в скором времени мне придёт куча штрафов. Если вообще не лишат прав за езду в пьяном виде. Потом буду себя за это корить, но ждать такси времени не было. Благо, что этот роковой клуб находится совсем близко, а не на другом конце города. Только Богу известно, что творилось у меня в душе, пока я не увидел всё своими глазами.
На короткий миг я теряю контроль, и мир перестаёт для меня существовать. Я вижу перед собой только ублюдка, позарившегося на самое сокровенное, что у меня есть, и единственное желание – это свернуть ему шею. Но всё это моментально уходит на задний план, когда Мила начинает беспричинно хохотать.
Блядь, чем они её накачали?
— Что она пила? – цепляюсь зловещим взглядом в каждую из подруг Вольской.
— Сок, – хором отвечают все трое.
— Что в соке? – делаю шаг к Авериной, прокручивая в мыслях, что женщин не бьют.
— Не… не зн… не знаю, – заикается она, вжимая голову в плечи. – Я заказала как обычно… апельсиновый сок… она только его всегда выбирает… — в перемазанных косметикой глазах проступают слёзы, и я кое-как справляюсь с негативными эмоциями. – Я ничего не делала… — шмыгает носом девка.
Пригвождаю тупую дуру к месту свирепым взглядом и бегло осматриваю все стоящие на столе напитки.
Вижу тот самый злосчастный сок, и в жилах стынет кровь.
Мила с Ждановым больше года жила. Естественно, что он знает её предпочтения.
— Я бы не отказалась ещё выпить, – капризно бормочет моя женщина, пытаясь выдернуть руку из мерзких лап своего бывшего, но он только сильнее тянет её на себя.
Срываюсь с места и, не раздумывая, отнимаю у Жданова свою дурочку. Одним движением сажаю её на диван, а вторым со всего размаха вбиваю локоть в морду этого выродка. На рукав пиджака попадают брызги крови, и я испытываю непередаваемое наслаждение, надеясь, что в этот раз подпортил ему внешность окончательно. Заношу кулак для нового удара, но мои друзья вовремя спохватываются, наваливаясь сзади. Замечаю силуэты секьюрити и прихожу в бешенство. Тупые лбы нихрена не смогли выполнить элементарное указание стеречь женщин от появления всяких придурков, но тут же активировались, когда проблему решать стал я сам.
Всех уничтожу! Вот закончу с этим ушлёпком, встающим с пола, чтобы на меня накинуться, и всех без исключения урою!
Вырываюсь из тисков Богатырёва, но выглядит это как жалкое трепыхание.
— Отпусти!! – рычу я на друга.
— Глеб, держи его! – предостерегает Леванов. – Барсов, возьми себя в руки! За эту шумиху твой отец нас всех посадит на кол!!
— ОТПУСТИ, СКАЗАЛ! – ледяным голосом отдаю приказ, и на мгновение начальник моей охраны серьёзно задумывается, но надолго его не хватает, потому что пиво из его мозга сделало желе. – Я сам ваши головы на пики насажу!!
— Что ты сделал с моими друзьями, тварь?! – бросается в нашу сторону Жданов, но его действие останавливает Березин, заламывая тому руку за спину.
— Если пасть не захлопнешь… – под женский вскрик придавливает гада к столу, разбивая несколько бокалов, – …отправишься туда же.
— Глеб! – рявкаю я, переводя взгляд на Милу, с интересом рассматривающую осколки битого стекла на полу. – Убери руки!
Туго соображающий бугай смотрит на интеллектуала Гену и отпускает меня на волю, только когда тот быстро оценивает ситуацию и, просканировав меня на возможность угрозы, одобрительно кивает.
Отдёргиваю руки, расправляю плечи и сажусь на корточки перед Милой.
