Если Плутарх не ошибается, утверждая, что Граба разбил именно Парменион, вполне вероятно, Филипп, победив Кетрипора, направился прямо к Потидее, оставив своего полководца отражать прочие возможные угрозы. Как и при осаде Амфиполя, македонские осадные машины проявили себя с лучшей стороны, и к середине лета Потидея сдалась. На сей раз сдержав слово, Филипп передал город халкидянам, хотя и продал коренных жителей в рабство. Оставалось решить, что делать с афинскими клерухами, жившими здесь с 360-х годов. Конечно, Афины теперь вели с ним войну, поэтому можно было бы ожидать, что Филипп возьмет в плен афинян, оказавшихся в Потидее. Однако, как ни удивительно, он отпустил их, даже не потребовав выкупа. Причины такого великодушия сложно понять. По словам Диодора, «он проявлял особую заботу об афинских гражданах из-за славы их родного города»,
[
199] но вряд ли дело сводилось к этому. Может быть, Филипп стремился вызвать среди афинян замешательство, не давая им понять своих истинных намерений в войне с Афинами. Однако такие действия, как очевидная снисходительность союзника к общему врагу, могли породить тревогу у халкидян и заронить в них зерна подозрений.
Вероятно, сразу после этого Филипп вернулся в Крениды, взяв с собой большое число македонских переселенцев. Вряд ли они сопровождали его войско во время первого похода, когда Филипп спешил на помощь Кренидам, поскольку никто не мог быть уверен в исходе этого предприятия. Теперь, расположив к себе Олинф и устранив непосредственную угрозу, исходившую от Западной Фракии, Филипп мог позволить себе активнее вмешиваться в дела этого региона. Он переименовал (и таким образом, как бы заново основал) Крениды в Филиппы, дав им свое имя, и они стали по сути первой македонской колонией.
[200] Хотя македонского царя интересовала прежде всего прибыль от рудников, он также заботился о повышении доходов от сельского хозяйства. Для этого он приказал осушить заболоченную равнину, на которой располагались Крениды, и возделывать новые поля.
[201] Подобные мероприятия он проводил и в других областях своего царства, всегда обращая особое внимание на развитие экономики. Филиппы хорошо укрепили стенами и башнями, демонстрируя готовность оборонять город в случае нападения. Филиппы продолжили чеканить собственную бронзовую и серебряную монету, как и раньше, когда город был колонией Фасоса, но, будучи теперь одним из монетных дворов Македонского царства, после 346 года Филиппы увеличили выпуск серебряной монеты и стали чеканить новую золотую монету.
[202] Новые монеты, появлявшиеся на всем протяжении царствования Филиппа, лучше всего свидетельствуют о процветании македонской экономики того времени.
[203]
Рудники надолго останутся главным источником дохода для Македонии, за короткое время полностью изменившим македонскую экономику. И за это Филипп заслуживает особой похвалы. Прибыль от одних лишь кренидских рудников приносила в казну более 1000 талантов в год, хотя до Филиппа они давали незначительный доход.
[204] В первые несколько лет его правления пополнение казны было для Филиппа столь же важной задачей, как и объединение Македонии, обеспечение безопасности ее границ и создание новой армии. Он должен был гордиться успехами, достигнутыми на всех этих четырех направлениях к 356 году — всего лишь за три года с момента его вступления на престол.
Рождение Александра Великого
Падение Потидеи, по сообщениям источников, совпало с тремя другими новостями, которые Филипп получил в этот день: «во-первых, что Парменион в большой битве победил иллирийцев, во-вторых, что принадлежавшая ему скаковая лошадь одержала победу на Олимпийских играх, и, наконец, третье — о рождении Александра».
[205] Александр был вторым сыном Филиппа (его матерью была Олимпиада из Эпира), а первым был Арридей, родившийся годом ранее от первого брака Филиппа с Филинной.
Судьба предначертала величие Александру с самого рождения, поскольку в тот же день, как сообщает Плутарх,
«был сожжен храм Артемиды Эфесской. По этому поводу Гегесий из Магнесии произнес остроту, от которой веет таким холодом, что он мог бы заморозить пламя пожара, уничтожившего храм. "Нет ничего удивительного, — сказал он, — в том, что храм Артемиды сгорел: ведь богиня была в это время занята, помогая Александру появиться на свет". Находившиеся в Эфесе маги считали несчастье, приключившееся с храмом, предвестием новых бед: они бегали по городу, били себя по лицу и кричали, что этот день породил горе и великое бедствие для Азии».
[206]
Пророчество сбылось. Спустя 6 лет после вступления на престол, в 336 году Александр разбил Великого царя и завоевал Персидское царство, покорив Азию.
Конечно, вряд ли все эти три вести, о которых мы говорили выше, были одновременно доставлены Филиппу в день падения Потидеи. Александр родился 20 июля 356 года, вероятно, приблизительно в то время, когда осажденный город сдался Филиппу, однако Олимпийские игры проводились в августе, а возможно, даже в сентябре. Сложно представить себе, чтобы Филипп услышал известие о рождении сына спустя пару месяцев после самого события. Скорее всего, эти три новости были сведены вместе ради художественного эффекта, в том числе и для того, чтобы выделить рождение Александра и показать то сверхчеловеческую природу, проявившуюся уже в столь раннее время.
Осада Мефоны: потеря глаза
В память о победе на Олимпийских играх Филипп выпустил в Пелле серебряную тетрадрахму. На ее лицевой стороне изображена голова Зевса, а на оборотной — победоносный всадник на коне и надпись Philippou, то есть «Филиппа» (рис. 13). Такие монеты выпускались не только в пропагандистских целях, но и являлись частью политики по развитию македонской экономики: серебряные тетрадрахмы, в отличие от ходивших тогда греческих монет, весили 4,5 г и, таким образом, успешно соперничали с самыми ходовыми монетами региона, а позднее вытеснили их из обращения.
