Глава 8
Спаситель Аполлона и Филократов мир
Афинское посольство к греческим государствам, призывавшее к общей войне с Филиппом, потерпело полную неудачу. Вряд ли стоило этому удивляться, учитывая то, как афиняне обращались с союзниками, а также их неблаговидную роль в Третьей Священной войне, тогда как действия Филиппа против фокейцев вызывали всеобщее одобрение.
[355] Таким образом, дипломатические усилия, предпринятые по предложению Эвбула, лишь отягчили отношения с Филиппом. Царь раскрыл Афинам свои объятья, но те отвергли протянутую им руку. Вполне возможно, что жест доброй воли, продемонстрированный Филиппом, был лишь одной из хитрых уловок, которыми он так любил пользоваться, но действия афинян ясно показали македонянам, с чем и кем они имеют дело.
Заигрывание с Афинами: изоляция Фив
Распустив Халкидский Союз, Филипп развязал себе руки. Теперь он мог призывать к оружию своих союзников в Фессалии и Беотии и выступить в поход, чтобы положить конец Священной войне. При этом существовала большая вероятность того, что следующей его целью станут Афины. По сути, афиняне могли рассчитывать на помощь только спартанцев и фокейцев,
[
356] однако Спарта находилась в тяжелейшем финансовом и военном кризисе вследствие войны с Мегалополем. В одиночку Афины вряд ли представлялись Филиппу серьезным противником, так почему же он стремился заключить с ними мир?
Ответ заключается в том, что македонский царь хотел уничтожить фиванское влияние в Средней Греции и использовал для этой цели Афины и Фокиду.
[357] Опасность союза между Афинами и Фивами всегда оставалось реальной (то, что Афины были союзниками Фокиды, а Фивы — ее врагами, не могло существенно повлиять на межгосударственные отношения), и этот союз представлял бы большую военную угрозу для любых попыток Филиппа утвердиться в Средней Греции. Афиняне не приняли его мирных предложений, как показала реакция Эвбула и посольства, которые они разослали к другим греческим полисам. Поэтому, как только Фокида потерпела бы поражение в Священной войне, Фивы неизбежно восстановили бы свою власть в Средней Греции, и Македония столкнулась бы с возможностью новых конфликтов. Юстин сообщает, что фиванцы навлекли на себя всеобщую ненависть, и ставит им в упрек хищничество, которому они предались во время своей гегемонии, и развязывание Третьей Священной войны,
[
358] но особенно (эту вину они разделяли со спартанцами) то, что «Греция, еще и в то время первая среди всех стран мира и по силам своим и по достоинству, неизменная победительница царей и народов и еще тогда владычица многих городов, лежала простертой ниц перед чужим престолом и униженно просила то начать, то прекратить войну. Те, кто был оплотом всех стран мира, теперь все свои надежды возлагали на мощь чужестранца, раздорами своими и внутренними войнами доведенные до того, что пресмыкались перед тем, кто недавно еще был ничтожнейшим из их подопечных; и особенно усердствовали фивяне и лакедемоняне, которые раньше соперничали между собой из-за власти над Грецией, а теперь наперебой добивались милостей властелина».
[359]
Почему же Филипп обратился против Фив, а не против Афин? Я полагаю, что причина лежала в области личных отношений, так как Филипп воспользовался случаем припомнить фиванцам все обиды, которые он перенес, будучи у них заложником. Хотя он и многому научился у таких полководцев, как Пелопид, и почерпнул полезные знания, наблюдая за обучением Священного отряда, он не мог забыть о том, что он оказался в Фивах против своей воли и прожил там три года, будучи еще совсем юнцом. Отношения между Македонией и Фивами никогда не были простыми, но теперь, став царем и оказавшись участником событий, разворачивающихся в Средней Греции, Филипп не смог отказаться от искушения отомстить фиванцам за прошлое. Таким образом, он поставил себе задачу изолировать Фивы, поддерживая устремления Афин и одновременно стараясь насколько возможно отдалить окончательное поражение Фокиды.
[360]
Поэтому он вступил в переговоры с афинянами и, возможно, еще на этой стадии тайно уведомил их о своих планах защитить фокейцев и ограничить влияние фиванцев. Конечно, Филипп не мог открыто угрожать Фивам, поскольку в таком случае они быстро переметнулись бы к Афинам. По этой причине он должен был убедить фиванцев в том, что он готов отстаивать их интересы. Для этого он начал плести интриги с Фессалийским Союзом (союзником Фив) и Афинами, чтобы установить в Греции такой послевоенный порядок, который максимально ослабил бы позиции Фив. Чтобы достичь этой цели, ему необходимо было закончить Третью Священную войну и войну с Афинами за Амфиполь. Как указывал Демосфен, последние месяцы Священной войны и переговоры о мире с Филиппом относились к двум разным войнам, но сплетенным в такой запутанный клубок, что отделить одну от другой не представлялось возможным.
[361]
Священная война: Фалек заступает место Фаилла
К тому времени Священная война скатилась на уровень стычек между выдохшимися фокейцами и фиванцами, также не особо рвавшимися в бой. Афины и Спарта практически устранились от этого конфликта, так как были заняты собственными делами.
[362] В конце 352 года Фаилл умер после «тяжелой болезни, в жесточайших страданиях, как и подобает святотатцу»,
[363] и место командующего фокейскими войсками занял Фалек (сын Ономарха), а в помощники ему назначили Мнасея. Фалек не смирился с недавними неудачами фокейцев в борьбе с Фивами и перешел в наступление. Хотя Мнасей погиб во время ночного нападения беотийцев, к 349 или 348 году Фалеку удалось нанести ряд поражений фиванским войскам и захватить Коронею, Корсии и Орхомен.
[364] В результате его побед перевес оказался на стороне фокейцев, и это привело к тому, что фессалийцы попросили Филиппа вновь вступить в войну. В то время македонский царь воевал в Халкидике, однако же обстановка в Фессалии снова начала вызывать его беспокойство, так как в Феры вернулся тиран Пифолай. Очевидно, сложилась довольно опасная ситуация, так как Филипп был вынужден прервать свой олинфский поход и повернуть против Пифолая, после чего вернуться в Халкидику.
