Но Каттай не любовался дивом, столь внезапно явленным его
взгляду. Он даже не думал о том, сочтёт или нет Белый Каменотёс святотатством
эту вспышку пламени, залившую светом пещеру его упокоения. Мальчик смотрел, не
отрывая глаз, на некий предмет, лежавший среди посмертных – от ушедших
ушедшему, – приношений. Дар мёртвого раба был сработан из перекрученного
жиловатого дерева, покрытого наростами и узлами. Один конец был загнут и матово
блестел, отполированный за долгие годы мозолистой ладонью его обладателя…
Это была клюка мастера Каломина, развенчанного рудознатца,
принесённого – за бесполезностью – в жертву духу иссякшего изумрудного забоя…
Горбатый Рудокоп, в отличие от Белого Каменотёса, был
свободным человеком, нанявшимся в рудники по своей собственной воле.
Горбуны часто немощны и болезненны, но этот, похожий на
обезьяну, был, напротив, чудовищно силён. Хотя уже очень немолод. Откуда он вёл
свой род и почему решил наняться в каменоломни, теперь не ведал никто. А очень
может быть – не ведал и тогда. Потому что, даже согласно самым перевранным и
путаным легендам, Горбатый не рассказывал о себе ничего. Просто приехал с
караваном рабов – но не как раб, а как вольный попутчик, заплативший древнему
предшественнику Таркима звонкой монетой. И пошёл к тогдашнему распорядителю
Южного Зуба наниматься горщиком-проходчиком. В мешке у него звякали
инструменты, и знающий человек даже по этому звяканью мог распознать
превосходную сталь. Но распорядитель посмотрел на седую бороду Рудокопа, на его
ковыляющую походку, на торчащий горб – и лишь отмахнулся: «Ступай себе, дед!»
Но избавиться от «деда» оказалось непросто. Он покачал
головой и вызвал распорядителя на состязание. Ну конечно, не самого – хотя тот,
как и нынешний Шаркут, в совершенстве владел всеми рудничными ремёслами, кроме,
может, огранки. Горбатый просто предложил ему выбрать двоих самых выносливых
рудокопов и пообещал посрамить их, сделав больше, чем они поспеют вдвоём.
Распорядитель, забавляясь, на состязание согласился…
И был посрамлён – как ему Горбатый и обещал. Неистовый
старик разбивал и выламывал камень так, что только брызги летели, а камень был
не какой-нибудь крохлый песчаник – чёрный радужник.
[11]
Правители, едва ступившие на трон, спешат заказать его себе для гробницы:
доставленную глыбу обтёсывают и шлифуют по двадцать лет – как раз подоспеет ко
времени, когда правитель состарится и умрёт!
Так вот, кайло Горбатого его рубило, может, и не совсем так,
как колун – сосновые дрова, но похоже. Говорят, распорядитель забыл даже
разгневаться на старика, выигравшего у него спор. Тотчас взял на службу,
назначил щедрую плату, поставил над рабами-проходчиками…
И скоро о своём решении пожалел. Потому что с того самого
дня повелись в руднике чудеса.
Шестеро невольников и седьмой Горбатый, ушедшие в забой
добывать из слоистого сланца пополам с горным салом,
[12]
вишнёво-кровяные венисы
[13]
не вернулись обратно. Надсмотрщик,
нёсший стражу, забеспокоился с большим опозданием – только когда из забоя
перестали выкатываться тачки с рудой, а звон и грохот ударов металла по камню
сделался подозрительно глухим и далёким. Он схватил факел и пошёл смотреть, но
сначала не увидел ничего, кроме тучи пыли – до того плотной, что трудно было
понять, где же кончается клубящаяся пыль и начинается камень. Надсмотрщика
взяла жуть, но он оказался не робкого десятка и пошёл вперёд ощупью, стараясь
поскорей добраться туда, где всё ещё звенели кайла рабов и безошибочно
угадывался голос дивной стали, привезённой Горбатым…
…А потом его рука ощутила сплошной сланец с торчащими в нём
твёрдыми «ягодами» венисов. Забой кончился. Постепенно осела пыль, и стало
видно, что он был пуст – ни души. Горбатый Рудокоп и шестеро невольников
подевались неизвестно куда. Когда надсмотрщик прибежал с выпученными глазами к
своему старшему и рассказал, что полдюжины горщиков ушли из забоя прямо сквозь
твердь, чудесным образом сомкнувшуюся позади – ему не поверили. Решили –
напился и с пьяных глаз понёс околесицу…
Но вскоре после того случая в одной пещере, где подневольные
каменотёсы устраивали круглое помещение для водяного ворота, их снова собралось
ровно шестеро, и через некоторое время к ним присоединился седьмой. Седобородый
и с огромным горбом. Вышагнул то ли из тучи раздирающей лёгкие пыли, то ли прямо
из толщи стены… «Я вас научу, – сказал он оторопевшим невольникам, –
как надо правильно камень рубить!» И научил. Расчертил на неровной стене некое
подобие двери – и быстро-быстро, так что глаз не поспевал уследить, заработал
своим звонким кайлом…
Слухи на приисках распространяются быстро. Быстрее пожара,
когда по чьей-то неосторожности загорается жирный камень-огневец. Люди
рассказывали: был и ещё случай, когда полудюжину рудокопов дополнил седьмой. И
всех увёл за собой. И ещё…
Наживший седые волосы распорядитель люто приказал ни в коем
случае не ставить каторжников на одну работу по шестеро…
Это было давно. Последний раз Горбатого видели сто лет
назад. Вот только хозяева до сих пор боялись его. И до сих пор, припав ухом к
стене, иногда можно было расслышать вдали звон певучего кайла, без устали
рубящего камень. И до сих пор невольники правдами-неправдами старались
собраться шестеро вместе, а надсмотрщики бдительно следили, чтобы этого не
произошло.
А новичкам, кто не сразу верил в Горбатого, показывали Бездонный
Колодец. Тот самый, пробитый в чёрном мерцающем радужнике двадцать седьмого
нижнего уровня. И кому какое дело, что ход был слишком узким и гладким и
никаких глыб здесь явно не выламывали! Все знали – именно тут Рудокоп
состязался с проходчиками распорядителя. И победил. И когда он последний раз
ударил киркой, всё «чело» забоя рухнуло вперёд, открыв пустоту. Оттого Колодец
и назвали Бездонным. Туда Горбатый не позвал с собой никого. Но за сто лет
нашлось несколько смелых рабов: отчаявшись дождаться Горбатого, они сами
отправлялись искать его в Бездонный Колодец. Обратно не пришёл ни один.
Что с ними сталось, не знали ни каторжники, ни надсмотрщики.
Храбрецов, готовых сунуться в Колодец просто ради того, чтобы посмотреть, куда
он ведёт, что-то не находилось. Но завет, передаваемый и хранимый поколениями
рабов, гласил: Бездонным Колодцем можно выйти на волю. Откуда пошёл такой сказ,
теперь никто не мог объяснить. Лишь поговаривали, что дыма без огня не бывает.
Называли даже имена могучих людей, сумевших пройти путём Рудокопа.
Мономатанец Рамаура по кличке Шесть Пальцев.
Кракелей Безносый из Халисуна.
И Лигирий Умник, аррант.
«Ложная надежда – это плохо! —
Учит нас прославленный мудрец. —
