– Ты теперь как? Уедешь к себе в Аррантиаду или здесь
останешься, вольнонаёмным?
– Уеду, конечно. У меня там брат и родители, и я уже
пятый год гадаю, что с ними сталось…
– Ты из богатой семьи?
– Нет, что ты. Мой отец и старший брат мостили
дороги… – Тиргей вздохнул. – И до сих пор мостят, если Боги Небесной
Горы к ним хоть сколько-нибудь благосклонны…
– А помнится, ты рассказывал, как тебя сопровождал раб.
– Я не мог никого уговорить пойти со мной в Драконовы
пещеры, которые молва населила чудовищными змеями. Пришлось потратиться на
раба… – Аррант тихо засмеялся, смех перешёл в кашель, весьма не
понравившийся Псу, но Тиргей справился и докончил: – …каковой раб, на моё
счастье, был чужестранцем и знать не знал о заблуждении суеверных.
– Мне тоже кое-что рассказывали про Самоцветные горы,
когда я сюда собирался, – хмыкнул в ответ Гвалиор. – Чего только я
тогда ни наслушался! Вот уж где, мол, сущее гнездилище всяческой нечисти…
«Правильно говорили», – угрюмо подумал Пёс, но вслух
ничего не сказал.
– Будто бы тёмная звезда, с которой началась Пожирающая
Ночь, ударила прямо сюда, – продолжал Гвалиор. – А горы, стало быть,
вроде как шрам от удара. И где-то здесь под землёй живут чужие Боги. Они только
ждут, чтобы люди прорыли ход поглубже и выпустили Их наружу, в наш мир. А
драгоценные камни – приманка, которую Они повсюду рассыпали!
«И это правильно, – снова промолчал Пёс. – У нас
Самоцветные горы называют Железными, потому что ими заперто Зло…»
– Вряд ли стоит удивляться подобным рассказам, –
вздохнул Тиргей. – Драконовы пещеры тоже называются так потому, что в
незапамятные времена там якобы жил огнедышащий дракон. А нынешние змеи, которых
все так боятся, в глазах людей суть его измельчавшие правнуки. Дракон утаскивал
в подземелье людей. В основном красивых девушек, конечно…
Гвалиор неразборчиво пробормотал что-то о красивых девушках,
которые именно этого и заслуживают.
– И ты знаешь, что оказалось на самом деле? –
вновь зазвучал в темноте голос Тиргея. – В старину Аррантиада состояла из
множества городов-государств, воевавших друг с другом. Сильные постепенно
завоевали слабых, и в конце концов державу возглавил единый Царь-Солнце… Так
вот, пока это происходило, совершались жестокости, перед которыми меркнут даже
зверства вашей Последней войны. Там, в пещерах, стойко оборонялось войско и всё
население маленького города Феда, чьи развалины ещё можно видеть неподалёку.
Захватчики два месяца не могли их выбить оттуда. Тогда они завалили все входы,
какие нашли, и большими мехами стали нагнетать дым. Я обнаружил под землёй
огромные груды костей… Люди лежали вповалку – мужчины в доспехах, женщины, которых
они не смогли защитить… дети, ещё сжимавшие в руках игрушки… Когда я их
обнаружил, я поспешил в библиотеку и прочёл в старинных хрониках то, что сейчас
рассказываю тебе. Да, друг мой… Я немало времени провёл под землёй, движимый
сперва любопытством учёного, а теперь – палкой надсмотрщика… Но, во имя бороды
Вседержителя, завившейся кольцами после поцелуя Прекраснейшей! В своих
странствиях ни на земле, ни под землёй я не встречал существ более страшных,
чем мы, люди…
«Вот это правда святая». Серый Пёс пошевелился, одолел
дурнотную слабость и поднялся на ноги.
– Ты, – сказал он Гвалиору, – я знаю, ещё
хранишь свой кнут. Ударь меня им.
– Что?.. – опешил нардарец. – Тебя? Зачем?..
– Просто ударь.
– Нет, я не могу! Ты – мой друг, и ты теперь свободный
человек… Ну, то есть будешь свободным, когда мы выберемся отсюда…
Пёс усмехнулся:
– Такого, кто меня называет рабом, я и просить бы не
стал.
– Ты что!.. – забеспокоился аррант. –
Разбередишь себе всё!..
Пёс только покосился на него и ничего не сказал.
Гвалиор пожал плечами, неохотно встал, размотал плотно
увязанный кнут и замахнулся. Он хотел достать Пса несильно и не больно, просто
по сапогам. Ничего не получилось. Едва его рука и плечо пошли назад, чтобы дать
длинному ремню должный разгон, – венн то ли шагнул, то ли прыгнул вперёд,
и его пальцы коснулись горла надсмотрщика. Гвалиор близко заглянул в его глаза,
вздрогнул и понял, что увидел в них чью-то смерть. А Серый Пёс отошёл на
прежнее расстояние и потребовал:
– Ударь ещё.
На сей раз Гвалиор сосредоточился, поняв, что от него
требуется, и кнут свистнул со всей стремительностью, на какую опытный
надсмотрщик был способен. Конец ремня громко щёлкнул, взвиваясь над полом… но
этот удар, как и первый, пропал вхолостую: Пёс снова успел сделать движение ещё
во время замаха. Его пальцы несильно ткнулись в шею нардарца. Тиргей с большим
неодобрением следил за происходившим. Потом отвернулся и гулко закашлял в
кулак. Гвалиор тщательно свернул своё оружие и сказал:
– Мне говорили, я ловок с кнутом. Не знаю, право же,
что у тебя на уме, но тебе, наверное, следует знать… Волк бьёт быстрее меня.
Гораздо быстрее…
Венн хмуро посмотрел на надсмотрщика. Потом на арранта.
Плечо и рёбра сводила беспощадная боль. Гвалиор сел на подостланную куртку и
сказал арранту, продолжая прерванный разговор:
– Если окажется, что Тарким уже уехал, придётся-таки
тебе поработать здесь вольнонаёмным. Новый караван придёт только будущим летом!
– Как это уедет? – забеспокоился Тиргей. –
Тарким?.. Я же видел его, он очень беспокоился о твоей судьбе! И Харгелл… он
ведь дядя тебе… Даже кинжал мне дал…
– Дядя-то дядя, – пожал плечами Гвалиор. – А
перевалы как заметёт – тут и плакали все барыши и его, и Таркима. То есть я не
знаю, конечно… Но на то, что они меня дожидаются, я бы свой заработок не
поставил. И ты, если вдруг что, сильно-то не печалься. Вольным тут, сам знаешь,
неплохо живётся. За зиму ещё и денег накопишь, пригодятся небось…
Тиргей тихо ответил:
– Я бы лучше всё-таки сразу уехал.
И снова закашлялся, а потом никак не мог успокоить дыхание.
Серый Пёс слишком хорошо помнил людей, у которых начинались приступы такого вот
обессиливающего, неудержимого кашля. Он слышал, будто человека ещё можно
спасти, если перехватить болезнь в самом начале. И нужно-то для этого немногое.
Воздух, не осквернённый затхлой сыростью подземелий. Солнце. Добрая пища…
То есть – свобода.
Он тяжело поднялся.
– Хватит здесь сидеть. Идти надо.
Гвалиор поставил на ноги Тиргея и почти весело спросил
венна:
– А ты, Пёс? Тоже сразу уедешь?
Венн молча кивнул, но потом сообразил, что другие не так
хорошо видели в темноте, и отозвался:
– Да.
– Врага своего пойдёшь убивать?..
«Да. Только сперва я наведаюсь в Саккарем и узнаю, что
сталось с семьёй горшечника Кернгорма по прозвищу Должник. И в халисунскую
столицу Гарната-кат, где, может быть, ещё живёт мать Каттая…»
