— Так что ты предлагаешь, Лэн? — спросил Робин.
— Я знаю одного слуа. От него ничто не скроется. Я уже
послала за ним сегодня. А пока мои подданные обыщут всю долину. Они что-нибудь
да выяснят в конце концов.
— В конце концов. — Я с негодованием посмотрела на нее. — А
до тех пор что мы будем делать?
Лэнанши улыбнулась и выдохнула дымного кролика.
— Чувствуйте себя как дома, зайчатки.
И это было совсем не приглашение.
13. ЧАРЛЬЗ И КРАСНЫЕ КОЛПАКИ
Для меня нет ничего хуже промедления. Как противно маяться
от безделья и ждать чьих-то указаний. Я страдала от этого, пока гостила при
Зимнем дворе, и сейчас чувствовала себя не лучше. Мы засели у Лэнанши до тех
пор, пока какие-то неизвестные личности не разузнают что-нибудь об украденном
скипетре. В довершение всего тут нигде не было часов. Хуже того, не было и
окон. Я не могла даже взглянуть на окружающий мир. Как и большинство фейри,
хозяйка ненавидела технику, а это значило — никаких телевизоров, компьютеров,
телефонов, игровых приставок. Ничего, чтобы скоротать время. Радио и то
отсутствовало, правда, безумные люди, которые слонялись по дому, часто ни с
того ни с сего начинали петь или играть на каком-нибудь инструменте, так что
тишина тут наступала редко. Немногочисленные изгнанники-фейри разбегались от
меня или испуганно говорили, что Лэнанши приказала гостей не беспокоить. Я
чувствовала себя как мышь в причудливом лабиринте. Постоянная тревога за Ясеня
тоже сделала свое дело. Я начала сходить с ума, как гениальные
чудики из коллекции Лэнанши.
И не я одна.
— Так продолжаться не может, — прогремел конь однажды днем.
Или ночью.
Мы сидели в библиотеке. Горел камин, на полу лежал красный
ковер, вокруг высились стеллажи с книгами. Тут было множество романов, а еще
больше — журналов о моде. Это внушительное собрание помогало мне коротать
долгие часы, пока мы ждали новостей от агентов Лэнанши. Я устроилась на
диванчике с романом Кинга из серии «Темная башня», но рядом с нетерпеливым
железным фейри сосредоточиться на чтении было невозможно. Пак ушел куда-то.
Наверное, мучить слуг или влезть в очередную заварушку. Грималкин проводил
время с Лэнанши, обмениваясь любезностями и сплетнями. Таким образом, я
осталась один на один с конем, который уже вымотал мне последние нервы. Фейри
ни минуты не мог посидеть спокойно. Даже в человеческом теле он вел себя как
горячий скакун — ходил из стороны в сторону и вскидывал голову, побрякивая
дредами. Его ботинки оставляли на ковре выжженные следы в форме копыт. Чары
особняка бесследно их стирали.
— Принцесса, — конь обошел вокруг дивана и встал передо мной
на колени, — медлить нельзя. Скипетр все дальше, а мы сидим и ничего не делаем.
С чего мы должны верить этой Лэнанши? А вдруг она держит нас тут, потому что
хочет забрать скипетр себе?
— Тсс, — зашипела я, — Тихо.
Конь умолк с самым виноватым видом, на который только было
способно его невыразительное лицо.
— Нельзя говорить такие вещи. Она может услышать, или шпионы
ей все доложат. Я уверена, что она приставила кого-то за нами следить.
Я огляделась, не увидела ничего подозрительного, но все
равно не могла отделаться от чувства, что из щелок и теней за мной тайком
наблюдают чьи-то глаза.
— Она и так ненавидит железных фейри. Не зли ее.
— Прости, принцесса, — Железный конь склонил голову. — Я не
могу выносить это ожидание. Нужно действовать, а здесь от меня никакого толку.
— Я тебя понимаю, — сказала я, положив руку на его могучее
плечо.
Кожа у него была горячая, а сухожилия под ней — твердые как
сталь.
— Я тоже хочу отсюда выбраться, но нужно потерпеть. Пак и
Грим скажут, если что-то произойдет или нам пора будет уходить.
Конь с несчастным видом кивнул.
Я облегченно вздохнула. Только бы шпионы Лэнанши поскорее
что-нибудь разнюхали, пока Железный конь не начал стены крушить.
Дверь распахнулась. Мы оба вздрогнули, но это оказался всего
лишь человек, тот самый измученный пианист, которого мы встретили, когда
появились в особняке. Мужчина бочком вошел в комнату. Его пустой взгляд
скользил по полу, пока не уперся в меня. Музыкант с отрешенной улыбкой двинулся
вперед, но замер, увидев, что рядом с диваном стоит на коленях огромный
железный фейри.
Конь с рычанием поднялся. Я шлепнула его по руке и
поморщилась, ободрав костяшки пальцев о твердый, как скала, бицепс.
Фейри недоуменно повернул голову.
— Все в порядке, — сказала я, — Он мне ничего не сделает.
По-моему, он совсем безобидный.
Железный конь подозрительно посмотрел на человека и фыркнул.
— Если понадоблюсь...
— Я заору что есть силы.
Он кивнул, бросил еще один взгляд на музыканта и удалился на
другой конец комнаты, чтобы оттуда мрачно буравить нас глазами.
Мужчина расслабился. Он подошел к дивану, присел на краешек
и начал с любопытством рассматривать меня. Я улыбнулась. Теперь музыкант вел
себя намного спокойнее и не казался таким уж безумным. Глаза у него были ясные,
правда, он не моргал, и от этого становилось не по себе.
— Привет! — сказала я, смущенная таким пристальным вниманием.
— Вас зовут Чарльз? Я слышала, как вы играете. Мне очень понравилось.
Музыкант склонил голову набок и недоуменно нахмурился.
— Ты слышала, как я... играю? — Голос у него оказался низкий
и чистый, — Я этого не помню.
Я покивала.
— В холле. Когда мы только пришли сюда. Вы играли для
Лэнанши, а мы услышали самый конец.
— Не помню, — повторил Чарльз и поскреб макушку. — Я многое
забываю.
Он моргнул и вдруг задумался.
— А вот тебя я помню. Странно.
Я посмотрела на Железного коня. Он топтался в углу,
притворяясь, будто нас не замечает.
— Вы здесь давно?
Чарльз нахмурился. Лицо у него было морщинистое и все же
какое-то детское.
— Я... Я всегда тут жил.
— Они ничего не помнят.
На спинке дивана возник, помахивая хвостом, Грималкин. От
неожиданности я выронила книгу, но Чарльз просто смотрел на кота. Наверное, он
и не такое в жизни видел.
— Он тут очень давно, — продолжал Грим, обвив хвостом лапы.
— Вот что Небывалое делает со смертными. Этот, например, абсолютно забыл свою
прошлую жизнь. Как и остальные, кто тут бродит.
— Привет, киса, — пробормотал Чарльз и протянул к нему руку.
У Грималкина шерсть встала дыбом. Он отпрыгнул на другой
конец дивана.
— А сколько их тут? — спросила я.
