Ясень вернулся! Какое счастье! Я с улыбкой шагнула к нему,
но встретила такой ледяной взгляд, что замерла как вкопанная. Наверное, принц
меня не узнал. Сейчас его лицо потеплеет, а по губам скользнет моя любимая,
чуть заметная улыбка. Ничего подобного. Ясень посмотрел на меня как на пустое
место и сразу направился к трону. Такого я не ожидала. Стало обидно до слез.
Если он притворяется перед королевой, мог бы, по крайней мере, сказать
«привет». Ну, я ему еще устрою, когда наедине останемся!
— Принц Ясень, — промурлыкала королева, когда сын опустился
передней на одно колено, — Ты вернулся. А где же твои братья?
Он поднял голову, хотел ответить, но тут раздался другой
голос.
— Он так спешил, ваше величество, что практически сбежал.
Если бы я не знал правды, подумал бы, что он не хочет говорить с вами при нас.
Ясень с нарочито равнодушным видом поднялся. В зал вошли
двое, разогнав придворных, как стаю птичек. На поясах у братьев тоже висели
длинные, узкие клинки. Сыновья Маб держались с царственной небрежностью.
Первый — это он заговорил с порога — сложением напоминал
Ясеня: такой же худой, грациозный и хищный. У него было узкое лицо и острый
нос. Черные взъерошенные волосы торчали во все стороны, будто иглы. За спиной
развевались полы длинного белого пальто, в заостренном ухе блестела золотая
сережка-пуссета. Он прошел мимо, едва удостоив меня взглядом. Голубые глаза
посверкивали, словно осколки бриллианта, губы кривились в ленивой усмешке.
Второго принца самого высокого из братьев, я бы не назвала
худым — скорее уж гибким и хорошо сложенным. Его черные как вороново крыло
волосы, собранные в хвост, опускались до пояса. За ним следовал огромный серый
волк, настороженно прищурив янтарно-желтые глаза.
Сыновья поклонились королеве.
— Явор. Берест, — сказала Маб с улыбкой, — Наконец-то мои
мальчики дома. Какие вести? Нашлись в наших землях железные фейри? Вы принесли
мне их мерзкие ядовитые сердца?
— Ваше величество, — начал самый высокий и старший из
принцев. Берест, — мы объездили всю Тир-на-Ног от Ледяных равнин и Мерзлого
болота до Стеклянного моря и не нашли ни следа железных фейри.
— Кажется, наш дорогой брат немного преувеличил, — насмешливо
добавил Явор. — «Несметные полчища» как в воду канули.
Ясень возмущенно поглядел на него и отвернулся, всем видом
показывая, что ему все равно, однако у меня загорелись щеки.
— Он не солгал, — выпалила я и тут же оказалась в центре
всеобщего внимания. — Железные фейри существуют, и они где-то рядом. Если вы не
послушаете нас, то и пикнуть не успеете, как вам придет конец.
Явор недобро улыбнулся, прищурив глаза.
— И с чего же полукровке, дочери Оберона, так волноваться за
жизнь темных фейри?
— Хватит! — разнесся по залу хриплый голос королевы.
Она встала и махнула рукой.
— Все вон! Я хочу поговорить с принцами наедине.
Толпа начала редеть. Придворные уползали, выскальзывали,
топали прочь из тронного зала. Я медлила, стараясь поймать взгляд Ясеня. Может,
и мне остаться? В конце концов, я тоже знаю кое-что о железных фейри. Мне
удалось привлечь его внимание, но принц только раздраженно прищурился.
— Ты что, не слышала, полукровка? — холодно спросил он.
Мое сердце сжалось в комочек. Я стояла, раскрыв рот и не
веря своим ушам.
Ясень презрительно добавил:
— Тебе тут не место. Уходи.
В глазах у меня задрожали горячие, злые слезы. Я шагнула к
нему.
— Ясень... — Он поглядел на меня с отвращением.
— Для тебя — господин Ясень или ваше высочество, полукровка!
Кстати, я, кажется, не позволял тебе со мной говорить. Заруби себе на носу:
если забудешь свое место, его тебе напомнит мой меч!
Небрежным взмахом руки он приказал мне убираться прочь и
отвернулся. Явор захихикал, Маб холодно и насмешливо взирала на меня с высокого
трона.
Меня душили слезы. Вся дрожа, я закусила губу, чтобы не
разреветься. Нет, рыдать я не собиралась. Только не перед королевой, Явором и
Берестом! Ведь они так этого ждали, я по лицам видела. Показывать слабость было
никак нельзя, иначе темные фейри быстро со мной разделаются.
Особенно теперь, когда Ясень стал таким же чудовищем, как
они.
Я поклонилась королеве со всем достоинством, на которое была
способна.
— Простите, ваше величество. — Мой голос почти не дрожал, —
Я оставлю вас наедине.
Маб кивнула, Явор отвесил мне шутовской поклон, а Ясень и
Берест даже не взглянули. Скрепя сердце я развернулась и с высоко поднятой
головой вышла из тронного зала.
2. ПРИЗНАНИЕ
Когда я проснулась, в окно лился холодный свет. Лицо горело,
щеки были влажными, подушка намокла. Одну блаженную секунду я лежала, ни о чем
не думая, а затем воспоминания нахлынули на меня черной волной.
К глазам снова подступили слезы, и я с головой спрягалась
под одеяло. Я почти всю ночь проплакала, уткнувшись носом в подушку, чтобы никто
не услышал.
Слова Ясеня больно ранили меня. До сих пор не верилось, что
он искренне меня презирает, относится так, словно я — грязь под ногами. Я так
на него рассчитывала, так ждала, когда он вернется, а теперь мне будто гвоздь
вбили в сердце. Выходит, он меня предал и всю дорогу к Железному королю ломал
комедию. Притворялся, чтобы заманить в Зимнее королевство. А может, я просто
ему надоела? Ведь фейри такие непостоянные и бессердечные.
Я осталась одна-одинешенька и совсем не знала, что делать.
Вот бы меня навестил Пак! Беззаботный Пак, который так заразительно смеялся и
всегда знал, как меня развеселить. В человеческом обличье Робби Плутски жил с
нами по соседству. Мы с ним были не разлей вода. На самом деле Робби оказался
Плутишкой Робином, знаменитым Паком из «Сна в летнюю ночь». Оберон приказал ему
охранять меня, но Пак ослушался своего короля. Первый раз — когда мы
отправились искать Итана в Небывалое, а во второй — когда я сбежала от светлых
фейри и Оберон послал его за мной. Эта преданность дорого стоила Робину. Одна
из военачальниц Машины, Вирус, выстрелила в него и едва не убила. Нам пришлось
оставить Пака у дриады, пока он не поправится. Меня до сих пор мучило чувство
вины за этот поступок. Стоило вспомнить о Робби, как на глаза опять навернулись
слезы. Он жив. Он не мог умереть, когда мне так его не хватает.
В дверь забарабанили чьи-то пальчики. Я вздрогнула.
— Мега-а-ан, — пропела фука Тайсин, — Встава-а-ай. Я знаю,
что ты там. Открой!
— Убирайся! — крикнула я, вытирая глаза, — Я заболела и никуда
не пойду.
Конечно, это ее только раззадорило. Фука начала царапать
дверь, и от противного скрежета меня дрожь пробрала. Тайсин завыла еще громче и
настойчивее. Зная, что она просидит так целый день, я спрыгнула с кровати,
протопала через всю комнату, распахнула дверь и рявкнула:
