Я зажмуривался, тряс головой. Картинки не уходили, а становились всё ярче и ярче.
Из-за них я заблудился в лесу. Я толком и не знал, где искать Крамта, собирался проехать лес насквозь. Но лыжи вильнули не в ту сторону, и я оказался на пастбище.
Впрочем, я не сразу его узнал. Перед самой стоянкой растянулась огромная зелёная прожилка.
Откуда она взялась? Вчера ещё не было. Я обвёл её глазами и, к своему ужасу, увидел, что на краю прожилки сидит человек! Какой-то седобородый старик.
Кто это? Я вгляделся и понял, что передо мной Чойри. Когда он успел поседеть? Что он делает на краю прожилки? Может, хочет…
– Нет! – крикнул я.
Оказалось, не крикнул – прошептал.
Чойри поднял голову, увидел меня. То есть посмотрел в мою сторону – не факт, что увидел. Я направил к нему лыжи. Быстрее, быстрее! Что он задумал? Почему сидит там один?
Я подъехал к Чойри, торопливо скинул лыжи, подбежал. Чойри поднял ко мне лицо. Он странно моргал.
«Плачет», – содрогнувшись, подумал я.
– Чойри… Слушай…
Пастух снова отвернулся к прожилке.
– Посмотри, какого она цвета. Видишь? У талюка были такие глаза.
Вина вдруг подступила у меня к горлу, как слёзы.
– Как ты узнал?
– Талюки сказали мне, – прошептал он.
– Чойри…
– Огонь почти потух, – прошептал Чойри, – а я всё никак не могу его развести.
– Чойри, – всхлипнул я, опускаясь на корточки и неловко приваливаясь к его спине, – прости… Пожалуйста… Прости меня.
Чойри вздохнул.
– Ты не виноват, Дин.
– Виноват! – крикнул я так громко, что зелёная муть в прожилке всколыхнулась.
– Нет, Дин. Больше нет. После слова «прости» люди не виноваты. Мне мама так говорила в детстве. Но я скорблю.
И он замолчал. Я не знал, что такое скорбеть. Я просто обнял Чойри за плечи и замолчал. Наверное, я скорбел вместе с ним. И думал над словами матери Чойри. Такое уж время настало у меня. Я всё время думаю над чьими-нибудь словами.
– Похоже, твоя мама была хорошим человеком, – сказал я наконец. – Добрым. Но я всё-таки виноват, Чойри. И Крамт тоже. Это как в сказке про сову – может, ты слышал в детстве? Чёрные перья обратно белыми не станут…
– Ветряной Старец, – вспомнил Чойри. – Когда я был маленьким, он умел превращаться в сову и летать под самым потолком. Ну или, может, так только рассказывали. Хорошая сказка, Дин.
– Я виноват и сожалею, Чойри, – твёрдо сказал я. – Передай это, пожалуйста, талюкам.
Прошло время. Чойри с кряхтеньем поднялся. Я тоже встал, разминая затёкшие ноги.
– А где чистое место? – вдруг спросил я.
Чойри бросил на меня долгий, особенный взгляд. А потом показал.
– Там больше нет орешков майты, – сказал он негромко. – Их собрали.
– Ничего, – сказал я. – Спасибо, Чойри.
Как только я отъехал от стоянки, картинки снова замелькали передо мной. Но я старался не видеть их. Я смотрел на жёлтые прожилки. Они вели меня к Крамту. Пару раз дорога петляла, но жёлтые прожилки выводили на нужный путь. Что Крамт кидал в них по дороге? Направлялся ли он туда же, куда и я? Я надеялся на это.
Я очень долго шёл по снегу. Так долго, что хотелось перестать верить в чистое место. Вдруг это одно из Поветрий?
Пару раз я падал. Зацеплялся за кусты курткой. Ветер снёс с меня шапку, она улетела в прожилку. Прожилка полыхнула огнём, но я не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на цвет. Я торопился. Мне нужно было найти Крамта.
Моя голова закоченела от холода. Я шмыгал носом и вглядывался в даль. Из-за туч вышло солнце и осветило лес.
В этот миг я увидел поляну, большую, окружённую какими-то светлостволыми деревьями. Что это, майта? Я не знал. Я подъехал ближе. Вгляделся. Вот почему поляна кажется такой светлой. На ней не было ни одной прожилки! Рядом с ней – были. А на ней – нет. У корней деревьев росла трава. Не такого тёмно-зелёного цвета, как муть в прожилках, а светлее. И снег был белым-белым. А посередине поляны, спиной ко мне, стоял Крамт.
Я открыл рот, чтобы позвать его. Я хотел сказать ему, что у Жорели есть волшебное средство от всего.
Но Крамт вдруг опустился на корточки и… заплакал. Его плечи тряслись. Он плакал как маленький, подвывая и всхлипывая. Краем глаза я уловил какое-то движение рядом со мной. Обернулся и увидел, что прожилка, которая была ближе всех к поляне, исчезла! Куда она делась? Вот это да… Надо будет сказать Крамту. Но не сейчас. Я подожду. Пусть со слезами уйдёт боль.
У нас есть время. У всех нас.
