– Ты чего?!
– Смотри… – прошептал он, и я увидел, что губы у него розовые – не обычно розовые, как у людей, а розовые, как снег.
Я повернул голову. Прожилка была жёлтой! Нет, не так. Она стала жёлтой. Поверхность прожилки больше не булькала, успокоилась. И была жёлто-коричневой, похожей на персиковый химсок.
– Ты изменил цвет, – прошептал я в потрясении. – Как?! Что ты кинул туда?
– Таруту.
– Новую?! Свою? Она ведь только для важных посланий и документов!
– Ну… да.
– Что «ну да»? – передразнил я его. – Забыл, что Большой Цоер раз в год таруту выдаёт?!
– Я взял её у Лорка.
– У брата Илани?
– Кого?
– Ну, у него ещё оленёнок жил.
– Мне плевать на оленёнка, – сквозь зубы проговорил он. – Отец привёз им запасную таруту. На всякий случай.
– И Лорк отдал её тебе? – удивился я, не отрывая взгляд от жёлтой прожилки.
– Да. Только он пока ещё не знает об этом.
– Так ты… – начал я и покосился на него.
Он смотрел на прожилку, но думал о чём-то своём. Мне хотелось сказать: «Так ты стащил таруту у Лорка?» – но я стеснялся. После таких слов дружбы не выйдет, а мне не хотелось, чтобы он прогнал меня и пошёл поджигать другие прожилки. Мне хотелось пойти с ним.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Крамт.
– Я не видел тебя в школе. А, ты же учишься с Лорком! Ты учёный, – с уважением сказал я, и моё восхищение возросло. – Круто. А разве ты не должен быть сейчас на занятиях? Учитель Трёмлин знает, что ты тут?
Крамт молча посмотрел на меня, и я прикусил язык. Какой глупый вопрос!
– Слушай, – снова начал я, потому что молчать не получалось. – Это не моё дело. Но у Илани и Лорка есть старший брат, он чемпион снежных боёв. Ты не…
Слово «боишься» застряло у меня в горле, как и слово «стащил».
– Плевать, – коротко ответил он, поднимаясь с земли, но при этом придерживая меня за куртку. – Я объясню Лорку и его братьям: раз у них двойные комплекты, то один можно пожертвовать на опыты. Тем более на такие важные опыты.
– Да, – кивнул я, осторожно отползая назад и тоже поднимаясь, – изменить цвет прожилки… Это круто.
Мне хотелось что-то сказать, чтобы заинтересовать его. Очень! А то выходило, что я только и пялился на него. А он занимался своими делами. Мне хотелось заявить что-то эдакое, чтобы он посмотрел на меня и тоже сказал: «О, круто!» Но в голову ничего не приходило. Может, сказать, что я полярного волка из камня вырезал?! А, нет, ерунда. Кому нужны игрушки…
А Крамт полез в один из своих многочисленных карманов, достал фотоаппарат и щёлкнул прожилку. А потом повернулся и пошёл.
– Слушай! – я поспешил за ним.
Я прекрасно понимал, что ему до меня и дела нет. Но притворялся, что мы вместе. Хотя, конечно, это выглядело тупо.
– А фотик твой?
– Угу.
– Везёт. Я у своих выпрашивал, сказали, как вырасту – купят.
– Мне он нужен, чтобы заснять результат опытов.
– Трёмлин дал вам такое задание?
– Нет. Я сам дал себе такое задание.
Он ускорил шаг.
– А где твои лыжи? – заторопился я за ним.
Я напоминал себе собачонку из древней детской книжки. Я был сам себе противен. Но ничего не мог с собой поделать.
– Там, за деревом. Слушай, тебе в школу пора. Рабочий класс через полчаса начнётся, – добавил Крамт, глянув на огромные, со здоровым циферблатом и кучей кнопок часы.
– Ага, – обречённо сказал я.
Тут я сообразил: он даже не спросил, как меня зовут. Ладно. Плевать. Папа же говорил, что все учёные – дураки. Так, видно, и есть. Ну, они умные, конечно. Но на людей им начхать. Даже Чойри круче тупых учёных.
Я решил с ним не прощаться. Пусть валит. Я подошёл к своим лыжам. Сунул ногу в крепление, дёрнул и вдруг оторвал верхний зажим!
– Да ёлки!
Крамт уже успел перейти лыжню. Обернулся. Подошёл ко мне. Встал на колено. Достал из кармана на рукаве отвёртку и прикрепил обратно верхний зажим.
Я обозлился. Я его просил мне помогать?! Показывает, какой он крутой? Типа учёный, но если потребуется, то и рабочим может быть. Да кому он тут нужен? Пусть валит в свой лес, ворует, да, именно что ворует у Лорка листы таруты, взрывает что хочет!
Но Крамт не торопился уходить. Стоял на одном колене и разглядывал свою работу.
– Классный зажим, – наконец сказал он.
– Угу, – буркнул я. – Отрывается на раз-два!
– Но и крепится легко. Это редкость. Сделать нормальный зажим из лагриума не так-то просто.
– Спасибо, – буркнул я и потянулся за палками.
– Не, серьёзно, – продолжил Крамт, вставая, – я бы дорого дал, чтобы такой найти.
– В смысле? – не понял я. – Папа мне сам сделал, но в магазине у Малого Цоера наверняка можно купить.
– Да нет, не за деньги. Просто найти. Чтобы кто-то выбросил, а я нашёл.
– Кто ж такой выбросит? – хмыкнул я.
– Слушай, столько всего выбрасывают. Не поверишь. У меня есть небольшой склад. Я собираю там всякие штуки.
Зависть укусила меня куда-то под рёбра. У него свой склад! И он говорит с таким видом, что понятно: меня туда не возьмёт.
– Зачем тебе всякие штуки? – против воли спросил я.
– Хочу собрать вертолёт. И улететь отсюда.
– Улетишь, как вырастешь. Станешь путешественником, – горько сказал я.
Зависть моя разбухала в животе, как талюк, которого гладил Чойри.
– Путешественники ерундой занимаются! – отмахнулся он. – Мотаются по ближним кругам, привозят какие-то семена, животных, надеются, что всё это у нас приживётся. Чушь! Я хочу улететь далеко. Возможно, на Марс или Венеру. Говорят, там есть моря. А в них живут дельфины. И морские скаты. И медузы.
– Подумаешь, медузы! – сказал я как можно небрежнее. – Вон, сходи к Чойри, он тебе из любого талюка сделает медузу.
Тут Крамт в первый раз посмотрел мне в глаза. Причём надолго уставился. Я уж забеспокоился: не собирается ли он кинуть в прожилку меня, чтобы посмотреть, что будет? Но я выдержал его взгляд.
– Как тебя зовут? – спросил Крамт.
– Дин! – выпалил я, и вся злость на него у меня прошла.
– Дин. Слушай. А как пастух… Как Чойри сделает из талюка медузу?
Если у меня и было сомнение, рассказывать или нет, то оно вспыхнуло и утонуло внутри, как лист таруты в прожилке. «Заинтересовался! – ликовал я. – Он мною заинтересовался! Наконец-то!» Правда, я обещал Чойри не рассказывать учёным. Но Крамт же ещё школьник! И потом, Чойри сам посоветовал мне с ним подружиться.
