– Хватит быть такой эгоисткой, Софи.
– Эгоистка? Я? Ты о чём вообще?
Я так на него разозлилась. Сама не понимаю, откуда во мне это взялось.
– Здесь всё не крутится вокруг тебя, знаешь ли. Все должны делать то, что делают лучше всего, и все должны слушать приказы капитана.
Он ткнул меня пальцем в плечо.
– Прекрати!
Он снова ткнул меня.
– Тебя вообще взяли в это плавание только потому, что Док тебя пожалел. Ты здесь только потому, что ты…
– Кто?! Я кто?
Парусник покачнулся, он толкнул меня, я отпихнула его, и он натолкнулся на перила. Корабль покачнулся ещё раз, а он никак не мог подняться и схватиться за перила. Он падал за борт, а я замерла, крепко ухватившись за штурвал.
Откуда-то появился Коди, схватил Брайана, вытащил его на центр палубы и крикнул:
– Надень свой дурацкий ремень безопасности, мистер Всезнайка!
Брайан юркнул в каюту, а Коди странно на меня посмотрел:
– Это вообще что было?
– Ничего, – ответила я.
Меня трясло и до сих пор трясёт, а Брайан старается не подходить ко мне, а я – к нему.
Я чувствую себя не Софи, а маленькой глупой морской блохой.
Глава 42
Битва
Свирепый ветер и волны. Кажется, словно мы в бою, и лучше всего, когда ты на палубе и пытаешься что-то починить и устоять при этом в полный рост, потому что, когда останавливаешься, спускаешься в трюм и у тебя появляется время на раздумье, ты понимаешь, что скоро умрёшь.
Поэтому я возвращаюсь на палубу.
Глава 43
Усталость
Снаружи очень плохо. Мы так устали. Я даже слишком устала, чтобы писать.
Сегодня плакали все, кроме меня. Я плакать не буду.
Глава 44
Сын
Сегодня отец сказал мне, что я был хорошим сыном, а он – плохим отцом, и он просит прощения.
Но он не прав: я не был хорошим сыном.
Глава 45
Одиночество
Плохо, плохо, плохо, плохо. Сколько это ещё будет продолжаться?
Чуть раньше, когда я стояла за штурвалом, а все остальные одновременно оказались на палубе, я обернулась и увидела, как дядя Стю обнял Брайана, а дядя Мо обнял Коди, а дядя Док держится за перила и смотрит в море. О ком он думает – о Розалии? Я хотела бросить штурвал и обнять дядю Дока, или попросить, чтобы он обнял меня, но бросать своё место нельзя.
Мы здесь все одни.
Глава 46
Бомпи в океане
Может быть, мы попали в какое-то странное место, где море всегда свирепое, а ветер всегда завывает, а может быть, мы вообще плаваем кругами и в конце концов умрём от голода.
Сегодня, когда мы с Софи лежали без сил на койках и пытались заснуть, она рассказала мне ещё одну историю про Бомпи. Вот как всё было.
Когда Бомпи был молодым, он отправился к океану, потому что ещё никогда его раньше не видел. Он доехал на попутных машинах от Кентукки до побережья Виргинии, сел в песок на берегу и просто влюбился в океан. Ему нравилось там всё: запах, звуки, ветер, дующий в лицо.
Он зашёл в воду, волны сбивали его с ног, но он шёл и шёл, пока не зашёл по шею, а потом поплыл на спине и посмотрел в небо, и вспомнил другой океан, далеко-далеко, в Англии. И он понял, что видел океан раньше, давным-давно, когда был маленьким. А потом понял, что это тот же самый океан, что вода тянется на тысячи миль от Виргинии до Англии, и, может быть, вода, которая сейчас его поддерживает, когда-то омывала берега Англии, а может быть, он даже плескался в ней, когда был маленьким.
И в конце концов он опустил ноги, но не нащупал дна, и, посмотрев на берег, увидел, что его отнесло уже далеко, и он поплыл. «Но! Но!» – подгонял себя он, но берег был так далеко, и он так устал, а потом на него накатилась волна, и он погрузился под воду, и он так устал, смертельно устал, и даже не знал, сможет ли плыть дальше, и попытался поплыть, а потом отдохнул и поплыл дальше и в конце концов добрался до берега.
Он лёг на песок и уснул, а проснувшись, поехал назад в Кентукки на попутках.
Ну, остальное вы знаете: ремень и пирог (снова яблочный).
Глава 47
Десять баллов
Море, море, море. Оно волнуется и кипит. Кажется, что оно вот-вот поглотит «Странника», и я боюсь.
Дядя Док говорит, что мы попали в десятибалльный шторм. Ветер в пятьдесят узлов, волны, напоминающие стены из воды, бьют по нам день и ночь, а мы до сих пор не подняли паруса. Каждые двадцать минут позади нас поднимается волна, заливая рубку водой. Мы все твердим, что ветер скоро утихнет; он дует уже слишком сильно и слишком долго.
– Смелей! – чуть раньше крикнул дядя Док. – Вон там, в туманной дали причалим мы к земле!
Было очень странно слышать от него такое, потому что земли и близко рядом не было, но потом он объяснил, что цитирует поэта Теннисона
[3].
Дядя Стю («Меня-Никогда-Не-Укачивает-Стю») страдает морской болезнью. Он весь жёлтый и выглядит очень слабым, а остальные подменяют его на вахтах и молятся, чтобы и до нас это не докатилось.
Сейчас час ночи, и волной снова залило рубку, а я на вахте. Пожалуйста, пусть ветер стихнет.
Глава 48
Ночь
Кто-нибудь найдёт этот дневник-жевник в море? Узнает ли мама, что случилось с нами?
Мы попытались вчера вечером послать тебе весточку, мам. Мы тебя любим.
Если бы я мог начать жизнь сначала…
Дня нет. Есть только ночь.
