Нам приходится орать, чтобы услышать друг друга через вой ветра, но я хочу немного пошептать. Я хочу сказать что-нибудь приятное, но времени нет. Всё время мы тратим на борьбу с ветром.
Вчера ночью мне приснилась Софи, а сегодня утром я спросил дядю Дока, знает ли Софи, что случилось с её родителями. Он сказал:
– На каком-то уровне Софи должна знать. Но вот сознательно? На этот вопрос может ответить только сама Софи.
Я спросил его, почему никто не говорит об этом и почему нам с Брайаном ничего не рассказывают. Он ответил:
– Сейчас не время. И, полагаю, нужно, чтобы всё рассказала Софи. Это её история.
Глава 49
Кружение
Коди, дядя Док и я вышли на вахту около часа ночи. Показалось, что погода наконец-то начала улучшаться, так что мы надеялись, что сможем передать «Странника» дяде Мо, Брайану и дяде Стю уже в более спокойных водах.
– «Садитесь и отталкивайтесь смело от волн бушующих!» – закричал дядя Док.
– Опять поэзия? – спросила я.
– Ага, – сказал он.
Мы уже около часа были на вахте, и тут Коди крикнул мне:
– Сьерра-Оскар! Ваше величество! Добрый день!
У меня голова уже пухла. Уши были залиты водой. Что он говорит?
Он снова закричал и потянул себя за пояс:
– Ваше величество! Добрый день!
Я постучала себя по голове, словно у меня там была корона, и сделала книксен. Мне показалось, что он играет в какую-то игру.
Он убежал с поста куда-то в трюм, а когда вернулся, у него в руках был мой ремень безопасности. Ох. Он, значит, говорил что-то вроде «Шевелись! Где твой ремень?» Я почувствовала себя так глупо. Коди закрепил его на мне и сказал:
– Ты должна носить его, Софи. Должна.
– А-а, – ответила я, – погода уже улучшается. Всё в порядке.
– Не всё в порядке, Софи. Надень.
Но море действительно примерно на час успокоилось, а ветер стих. Я смотрела, как Коди ходит по палубе. Сначала он обрезал парус, потом закреплял линь, потом подбирал завалявшуюся подушку и спрятал её внизу, потом опять возвращался к парусу. Док занимался тем же самым с другой стороны палубы. Они двигались по качающейся палубе с видимой лёгкостью; иногда даже казалось, что всё это спектакль, и каждое движение тщательно отрепетировано.
Где-то в полчетвёртого утра, за полчаса до окончания нашей вахты, ветер и волны снова усилились. Дядя Док был в рубке, Коди – за штурвалом, а я сидела рядом с люком, который вёл в каюту, и наблюдала за волнами, которые шли сзади нас, чтобы предупредить Коди и Дока о какой-нибудь очень большой волне.
Когда каждая волна начинала расти, я чувствовала слабость и тошноту – не столько от движения, сколько от страха, что именно эта волна будет слишком большой и накроет нас. Вдалеке я увидела волну, которая отличалась от всех других. Она была намного больше, высотой футов в пятьдесят, и не тёмной, как все другие. Она была белой, совершенно белой, и полностью состояла из пены, словно только что во что-то ударилась. Я смотрела на неё пару секунд, не отрываясь, пытаясь понять, что же с ней такое, и к этому времени она уже подобралась к нам вплотную, становясь всё больше и больше, всё ещё покрытая пеной.
Я выкрикнула предупреждение:
– Коди! Оглянись!
Он обернулся, быстро посмотрел на волну, потом повернулся обратно, присел на корточки и крепко ухватился за штурвал.
Большинство волн, которые разбивались позади нас, проходили под кормой, лишь иногда обдавая пеной стены рубки. Но эта волна не была похожа ни на какую другую. Она была изогнутой. Высокой и изогнутой. Я смотрела, как она растёт позади нас, всё выше и выше, а потом она накрыла «Странника» тысячами галлонов воды, белая, хищная.
– Коди! Док! – закричала я.
А потом я увидела, как волна ударила Коди по голове и плечам словно миллионом кирпичей. Я глубоко вдохнула, закрыла глаза и накрыла голову.
Я была внутри волны, плыла, кружилась, меня бросало туда и сюда. Я помню, что думала: «Задержи дыхание, Софи», а потом «Сколько я смогу его держать?» Меня толкала такая могучая сила – это просто не могла быть вода, мягкая, нежная вода.
Я не помнила о ремне безопасности. Мне казалось, что я ни к чему не привязана. Надела я его или нет?
Я выпаду за борт, я была в этом уверена. Навсегда останусь под водой, извиваясь и кружась, скомканная в маленький шарик. Это что, океан? Я уже выпала в море? Мне четыре года? Детский голос в голове кричал: «Мама! Папа!»
А потом я услышала:
– Софи!
Я сейчас пишу и чувствую, как меня начинает тошнить.
Глава 50
Волна
Волна. Волна. Я пролетела сквозь брезентовый обвес, накрывавший каюту, и упала на палубу рядом с перилами. Я лежала на спине, как черепаха, размахивая руками и ногами в попытках схватиться хоть за что-нибудь. Моим первым инстинктом было как можно дальше убраться оттуда, пока не налетела ещё одна волна. Ремень безопасности был на мне, и он выдержал; если бы он не выдержал, я бы уже давно вылетела за борт.
Я увидела дядю Стю, высунувшего жёлтое лицо в главный люк. Он выглядел так, словно его только что со всей силы ударили в живот. Его челюсть отвисла, и он смотрел прямо вперёд.
Я думала только об одном: «Где Коди и дядя Док?»
Дядя Стю схватился за мой ремень, вытянул меня обратно через обвес и втащил в люк. В трюме я рухнула на навигационный стол. Ноги очень болели. Я подумала, что они обе сломаны. Мне было очень плохо, казалось, словно меня всю побили, а моё сердце словно колотилось так быстро, что остальной организм не мог за ним угнаться, а ноги не держали, хотя я сидела.
Я сползла на пол, где был по меньшей мере фут воды, и попыталась сообразить, где сейчас кто, все ли на борту и всё ли в порядке. Вокруг меня хлюпали какая-то одежда и остатки еды. Я увидела дядю Стю. Потом дядю Мо. Брайана. Мой мозг не мог считать, не мог сосредоточиться.
Я поползла по полу. Кого не хватает? Стю. Мо. Брайан. Они все здесь. Я ползла через воду и хлюпающий мусор. А потом закричала:
– Коди! Док! Коди! Док!
Я добралась до кормовой каюты и упала на кучу мокрой одежды.
– Коди! Док! Коди! Док!
А потом рядом со мной опустился Брайан.
– С ним всё хорошо, Софи. Всё хорошо. Он наверху.
– Кто наверху?
– Док. Он в порядке.
– А Коди? Где Коди?
