Мы потихоньку продолжили путь.
– А что ты там делал? – спросила Летта.
– Секрет фирмы, – ответил ей Дэкк. – Кое-что кое для кого искал. Что с рукой? – спросил он меня, смотря, как я тру ладонь.
– Не знаю, – ответил я и повернул ладонь кверху. – Наверно, поранился. Даже не заметил как.
– Пиргусы? – предположил он. – В траве.
Он так легко сказал, будто это было обычное дело.
– Наверно, – проговорил я, глядя, как порез проявляется, словно специальные чернила на бумаге.
– Ну все, – отходя в сторону, сказал он, – теперь только молиться Вечному дереву.
– Все так плохо? – испугался я, видя, как порез опухает.
– Хуже, – приободрил меня Дэкк. – Сначала порез начнет опухать. – Он слегка вытянул шею, чтобы убедиться, что процесс уже начался. – Потом заражение пройдет по всему организму. Рука – это только начало. Зараза захватит все: внутренние органы, конечности, мозг.
Я остановился.
– Сначала ты будешь просто тупить, потом ноги подкосятся, и ты встанешь на четвереньки. И вскоре на голове вырастут рога.
– Я превращусь в козу? – недоумевал я.
– Зачем в козу? – спросил Дэкк. – В Пиргуса. Будешь тоже жить в траве и собирать для нас урожай. А еще будешь эмоционально нестабилен.
К моей голове прилила кровь, как только я подумал, что это может оказаться правдой.
– Да врет он! – крикнула Летта. – Кого ты слушаешь?! Не превратишься ты в Пиргуса. – Она сделала паузу. – А просто в козу.
Они засмеялись.
На самом деле я случайно поранился об рога Пиргуса, но это было абсолютно не заразно.
– А кстати, чем они так опасны? – спросил я. – Ну, кроме того, что из-за них можно стать парнокопытным.
– Да просто один из них может проткнуть твое хиленькое человеческое тельце своими маленькими рожками – вот и все, – объяснил Дэкк.
– И зачем им это делать?
– А просто так. Ээ… ради охраны собственного жилища.
– Так они что, живут в этой соломе?
– Ага. И там тоже.
– А ты тогда что там делал?
– Я же сказал – секрет. Искал кое-что. По просьбе матери цветов.
– Мать цветов, – повторил я. – Солидно.
– Когда-нибудь я тебя с ней познакомлю, – пообещал Дэкк.
– Добро.
Если пройти вдоль поля, где растут одни одуванчики, подняться на пригорок, а после последовать за изгибами лиловой реки, вы окажитесь в месте заросших мхом корней диких растений. Все они росли в ряд, я сосчитал двадцать пять плотно растущих рядов. До дерева Зергуса нам оставались пустяковые километры.
Летта запнулась об одну из коряг, Дэкк любезно подал ей руку.
Мы следовали до самой границы, где начинался открытый луг. Тут Дэкк спросил:
– А вы куда? Я с вами.
– К Зергусу, – воодушевленно ответила Летта.
– Что, цветок нашла?
Летта дала себе время немного подумать, после ответила:
– Не нашла.
– Что за цветок? – влез я.
– Да всего лишь, – повернулся Дэкк к Летте, – один из самых редких цветов на Гиллиусе. Цветок жизни.
– Звучит многообещающе, – акцентировал я.
– А так и есть, расскажи ему, – сказал он. – А лучше начни с того, что уже второе солнце несешь его магу. Когда-нибудь он так тебе даст! – Дэкк зажмурился, представляя, каким для него это будет счастливым моментом. – Как бы я хотел на это посмотреть!
Летта шла покусывая губу.
– Да найду я его!
– Интересно – когда? Ааа, как только узнаешь, где он? – Дэкк засмеялся. – Я тебе поражаюсь – ничего не знаешь.
– Все я знаю!
– Ага, все. Только не знаешь, где цветок!
Летта попыталась разозлиться, но рассмеялась от собственной несобранности и легкомыслия.
– Вот-вот, – глядя на нее, сказал Дэкк. – Этим все сказано.
– А что за цветок-то? – не мог успокоиться я. – Жизнь дает, что ли?
– Ну, почти, – ответила Летта. – Цветок жизни может возвращать организму клетки. Восполнять их и нормализовать.
– А проще? – попросил я.
– Заживлять раны, – сказала Летта.
– Ну, раны, – усмехнулся Дэкк. – Слабовато берешь, сестренка! Цветок может заново отрастить твою ручку, если я ее вдруг откушу. – Он схватил ее руку и стал щекотать, Летта смеялась.
– Интересно. – Я стал понимать значение волшебного цветка. – А воскрешать он может?
– Нееееет! – сквозь смех прокричала Летта, уворачиваясь от шаловливых рук Дэкка.
– Если тебя убили, человек, то это надолго, – пояснил Дэкк.
Тем временем, пока Летта и Дэкк смеялись от щекотки, я снова задумался о принцессе. Я никак не мог выкинуть из головы свой агрессивный настрой. Да что со мной было? Почему же я в конце концов так сорвался? Теперь, когда я видел ее лицо, я мог представлять ее всю целиком. Ее стройное тело, то, как она двигается… Я закатил глаза и вздохнул от моих к ней чувств и обреченности одновременно. Тут в моем кармане щелкнуло, и я отвлекся. Достал часы, которые дал мне Лиллипутус. Это был уже второй раз, когда будильник сработал.
– Что это? – спросила Летта.
– Да, – махнул я рукой, – часы, по которым я должен ориентироваться.
– Зачем?
– Ну, судя по всему, чтобы не прозевать собственную жизнь в своем мире.
– Дай посмотреть.
Я протянул часы Летте, Дэкк тоже на них взглянул.
– Странные какие-то, – сказала она. – А где вода?
– Какая вода? – не понял я.
Дэкк с Леттой переглянулись.
– Водяной круг, – пояснил Дэкк. – Где он?
Я вскинул брови.
– Вот, смотри. – Он вытащил из кармана какую-то круглую штуку, похожую на медальон. – Мой водяной круг.
– И что это? – недоумевал я.
– Он показывает время.
Я взял его водяной круг. Он был тонкий и легкий, по кругу плескалась голубая вода.
– И как эта штука может работать? – спросил я.
– Просто капают капли, – объяснила Летта, – со временем наполняя круг. Один водяной оборот – шестьдесят капель.
Я всмотрелся в воду по кругу этой шайбы.
Кап.
Я почесал затылок.
Если одна капля равна одной минуте нашего человеческого времени, значит, один водяной круг – это час.
– Тысяча четыреста сорок таких водяных оборотов – смена солнца, – добавил Дэкк.
