– Что дальше? – прошептал он, словно его слова были пропитаны смертельным ядом.
– Я услышал шорох и спрятался за бочками с мертвой водой, – сказал одноглазый, и страх заставил его приспуститься к земле. – Оттуда я стал наблюдать.
– Когда ты уже скажешь вслух, кто их убил, Лопуз?
Одноглазый снова настороженно обернулся. Он так отчаянно сжимал край своего фартука, что его вены на руке вздулись.
Он сказал:
– Это был ваш брат, Хозяин. Это был Хивау. Он всех убил!
На этой ноте скрипнула дверь. От страха кровь в жилах Лопуза сделалась льдом, и он на мгновение застыл, словно превратился в холодный кусок железки.
В зал вошла женщина, которая заставила Кирко сесть обратно, хотя он в это время уже встал и намеревался подойти к Лопузу. Она стучала каблучками по бетонным плитам на полу, и на лице Кирко появилась странная улыбка.
Красота вошедшей женщины меня испугала. Ее неестественно зеленые глаза горели, словно яркие фары на темном шоссе, а красные пухлые губы изогнулись в самой сексуальной улыбке, которую мне когда-то доводилось увидеть. Ее кожаная рубашка была откровенно расстегнута, и я невольно смотрел, как ее упругие груди подпрыгивают во время ходьбы. Вслед за ней спокойно вошли два угольных пса, точно такие же, как те, что напали на светлую сторону. Они шли за ней, как домашние собачки, беззаботно виляя хвостами и радуясь встрече с Кирко. Когда их пасти были закрыты и оттуда не выглядывали огромные клыки, могло показаться, что они представляли собой воплощение любви, добра и ласки.
– Развлекаешься? – сказала женщина Кирко сладким, как джем, голоском и не спеша опустилась на второй трон.
Он, так же как и у Хозяина, вспыхнул красным огнем, признав своего владельца, а потом сразу потух. Она закинула ногу на ногу и опустилась телом к коленям, смотря на то, как трясется от страха их раб. Мертвецки белые груди сплющило под тяжестью ее туловища.
Я отвернулся.
Меня одолевали странные чувства. И мне стыдно о них говорить! Но раз я пообещал вам рассказать все, как было на самом деле, я, пряча глаза, просто обязан это сделать. Это было мужское возбуждение вперемешку с диким страхом… От нее шла такая таинственная энергетика, а еще была какая-то нить, которая меня к ней адски тянула. От этого волосы становились дыбом, и я не представлял, что с этим делать. Я то и дело ловил себя, как смотрю ей на грудь. Ругал себя, отворачиваясь, но это было чудовищно сложно сделать. Королева была воплощением похоти и коварства в одном флаконе, и это взрывало во мне постыдные чувства.
– Это тот, из-за кого ты не стал Хозяином всего Гиллиуса в этой луне, любимый? – спросила она у Кирко.
Он ничего не ответил, лишь оскалил верхнюю челюсть, показались белоснежные зубы.
Она повернулась к Лопузу:
– Ты должен молиться Антрам, что все еще жив, раб! Неблагодарный предатель! Мы оставили тебя на прежнем месте после смерти бывшего Хозяина! И ты так отплатил нам за нашу к тебе доброту? – Когда она кричала, ее глаза становились все ярче.
– Я… я… благодарен, – заикался тот, – я ни-ни-никогда не предавал вас, к-к-к-королева Шинная.
Я поймал себя на мысли, что, возможно, неравнодушен ко всем женским особам королевской знати.
Тут она неожиданно замолчала, и на ее лице стал преобладать зелено-болотный оттенок.
– Не смей мне врать, червь, – пугающе тихо сказала она. – Я раздавлю твою глотку, если еще хоть раз ты посмеешь сказать мне неправду.
О, мой Бог!
Я сжался от возбуждения.
А потом она так изогнула губы, что мне пришлось отвернуться. И я спрашивал себя: отчего именно? То ли оттого, что мне стало страшно, то ли оттого, что я не смог больше терпеть, как сжимаются мои яйца, – так или иначе, я пообещал себе больше не опускать глаз ниже ее носа.
– Как ты думаешь, сколько ты сможешь продержаться, пока я буду сжимать твое горло, раб? – продолжила она и выставила вперед руку, продемонстрировав черные стальные ногти или когти – я не уверен.
Лопуз затараторил:
– П-п-прошу вас, к-к-королева, прошу вас! Я говорю правду. Дайте мне шанс на жизнь… я служу в замке очень много лун и…
– Слишком много, – оборвала его королева. – Всему когда-то приходит конец.
С этими словами Лопуз взмолился.
– У меня семья! – Его голос стал тонким, как леска. – Прошу вас, дайте мне шанс! Я говорю п-п-правду, п-п-по-верьте!
Кирко поднялся с трона:
– Довольно! Ты отнимаешь у нас слишком много времени.
Лопуз, выставив вперед руки, попятился назад.
– Нет, нет, – стонал он. – Прошу вас, сжальтесь! Прошу вас! Почему вы не хотите мне верить?
– Назови мне причину, почему мой брат не убил тебя, и я сохраню тебе жизнь, раб.
– Я убежал, Хозяин! Я убежал!
– Ты хочешь сказать, что Антр, который только что убил всех охранников, не смог догнать такое ничтожество, как ты, Лопуз?
Такое оправдание одноглазого даже мне показалось несносной фальшью.
– Я самый быстрый из рода, Хозяин! Я самый быстрый! – повторял он.
Тут Кирко медленно пошел к Лопузу, и с каждым его шагом лицо одноглазого все больше тонуло в ужасе. Когда Кирко подошел к нему ближе, тень от его мощного тела окутала дрожащего Лопуза.
Он наклонил к нему голову и прошептал:
– Беги.
Одноглазый, остолбенев от страха, уставился на Хозяина и стал широко открывать рот. Он им дергал, словно пытался прожевать жевательную резинку. Поняв, что Кирко не шутит, развернулся и уже сдвинулся с места, чтобы дать деру, но не успел сделать и шага – Кирко схватил его за горло и поднял в воздух. Одноглазый ухватился за руку Хозяина, отчаянно пытаясь ее разжать.
– Жалкая крыса, – шептал Кирко тоном ядовитой кобры. – Как смеешь ты врать мне? Ты говоришь, что Хивау смог тебя упустить? Ты отдал ему мой корень, и за это я отниму у тебя жизнь!
Лопуз хрипел, ноги болтались в воздухе.
– Я считаю до трех капель воды, и, если ты не начнешь говорить, ты мертвец. Раз… – начал отсчет Кирко.
Я истерически трепал гриву Пегаса от мысли, что сейчас стану свидетелем убийства. Я никогда прежде не видел, как кого-то насильно держат, а уж тем более душат. Я смотрел, как когти Кирко все сильнее впивались в тощую шею Лопуза – и вот уже показались наружу кровавые капли. Он готов был раздавить его горло, словно спелый банан.
– Два… у тебя есть последний шанс, раб…
Лопуз панически задергал ногами, рот изверг фонтан слюны.
– Он его сейчас убьет, Пегас! – про себя орал я, дергая гриву Пегаса. – Убьет!
– Пощадите… – прохрипел одноглазый изо всех сил. – Я все скажу, пощадите. – Неожиданно быстро на его белке глаза выступила красная паутина, и уже через секунду она лопнула, превращая белок в сплошное красное облако. – Скажу, все скажу.
