Андрей посмотрел на Сикорскую, которая снова закрыла глаза и находилась внутри каких-то безысходно далёких звёздных систем.
– И вам нравится это всё? – неожиданно спросила Алиса.
– Что «всё»?
Алиса некоторое время подбирала слова.
– Служба. Враньё про свершения. Отрасль эта ваша с мирными атомами и – как они – арсеноидами?
– Хм. А вы всех недавних знакомых первым делом спрашиваете о смысле жизни?
– Да, пожалуй, – не стала спорить гостья. – А через сколько, считается, можно спрашивать?
– Через пару лет совместной жизни можно попробовать, мне кажется.
Алиса улыбнулась и кивнула.
– А уже не поздно, не?
– Знаете, у меня есть приятельница, которая как-то заявила, что будет худеть…
– Ох, как я её понимаю…
– И я ей в ответ говорю: Ира, худеть – это мещанство. А она мне: толстеть – ещё большее мещанство. И, знаете, я не нашёлся, что возразить. Так и здесь – лучше уж через два года, чем никогда.
Алиса водила ногтем по подлокотнику.
– То есть у нас, получается, большое будущее…
– Безусловно. Примерно через восемь установок.
Гостья рассмеялась.
– Пора мне, наверное, – сказала она, поднимаясь. – Спасибо за то, что вернули ненависть к человечеству.
– Обращайтесь.
– Знаете, Андрей, – Алиса замешкалась в дверях, – вы мне очень моего брата напомнили. Не внешне, – она яростно мотнула головой, – а то, как вы говорите… не знаю… как держитесь, может… В любом случае, спасибо за беседу.
– Один мой знакомый говорит в таких случаях: извините за компанию.
– Аха, – сказала Алиса, улыбнувшись, – но я просить прощения не буду.
* * *
На транспортном этаже было многолюдно и смрадно – кондиционеры передохли, а может, на них снова экономили. Андрей минут десять ждал челнока, а потом изо всех сил старался защититься руками, пока протискивался в вагон. Боялся, что больному боку достанется в давке. Сесть, конечно, было нереально, но ему посчастливилось забраться в дальний угол и облокотиться о стену. «“Банк Микрон”, – сказал усталый механический голос из динамика. – Двери закрываются. Следующая станция – “Саров-центр”. Уважайте других пассажиров…»
Монорельс шёл отвратительнее обычного. Он резко дёргался, замедляясь и снова набирая скорость, скрежетал и главное – тащился совсем уж пешком. До «Сарова» ехали минут пять, а до «Курчатовских залов» – все семь.
Если бы окна не были залеплены людьми, внизу можно было бы увидеть вышитые огнями электрические ковры-картинки: эмблему госкорпорации, фамилии директоров, цифры знаковых лет.
Прямо перед конечной, не доехав каких-нибудь ста метров, монорельс завис. Народ, уже повскакивавший с мест и жмущий друг друга к выходу, заметался, зашипел на соседей и заколотился в коллективном спазме. Андрей ещё сильнее втиснулся в угол.
Давненько он не ездил по транспортному, да и теперь, может, не стоило. Этот нашпигованный взмокшими телами вагон, подвешенный над эстакадой, идёт всего два перегона, но невыносим настолько, будто ты трясёшься полтора часа. Так только в Питере по пути на «Василеостровскую» случалось по утрам. Но там можно было, в конце концов, вырваться из метросклепа и уже под небом тянуть сырой воздух, а здесь и после вагона выгружаешься в тот же душный электрический день, и во рту привкус какой-то прогорклой химической дряни.
Поезд всё же сделал последний рывок, лязгнул и остановился. Пассажиры посыпались по ступеням перехода вниз – к лифтам в жилые комплексы и лаборатории. Андрей вышел на платформу и какое-то время рассматривал рассекающую этаж магистраль главной внутренней улицы – проспекта Славского. В облаке электрического света было видно, как внизу, прямо под монорельсом ползут грузовые вагонетки и ковыляет какой-то не то комбайн, не то трактор.
Сразу за турникетом хмурая девица в корпоративной бейсболке сунула Андрею в руку газету «Вестник ГК». Персиковые листы с вёрсткой, напоминающей The Wall Street Journal. Как у взрослых.
Андрей спустился с платформы, глянул на часы и побрёл в сторону скамеек на бульваре. Минут 20 стоит подождать. Усевшись под карликовой пальмой в нелепой розовой кадке, он развернул газету и уставился на первую страницу.
Бо́льшую её часть ожидаемо занимала статья о скором запуске установки и значительном вкладе в проект нового заводского руководства. Полоса пестрела заглавными буквами. «Генеральный Директор», «Комбинат», «Наше Предприятие» и даже «Дела Генерального» были набраны с прописных. От буйства капслока текст казался похожим на письмо маньяка в полицию, собранное из вырезок. Сходство усиливалось тем, что первая литера каждого нового абзаца была напечатана отличным от остальной статьи шрифтом. Фото самого человека с большой буквы помещалось тут же. На нем Пётр Михайлович шёл куда-то, улыбаясь и глядя вдаль. При этом карман серых костюмных брюк у него странно оттопыривался, как будто в нём лежало яблоко.
Внизу полосы была заметка о корпоративном конкурсе самодеятельности, на который каждый из цехов должен представить по три «самородка» или выставить «команду-феномен». Андрей скривился и перелистнул страницу. Он по диагонали пробежал глазами текст про игры футбольной команды «Микрона», затем репортаж с вручения призов за школьное сочинение о применении арсенида. Какую-то галиматью о приметах, в которые верят атомщики. И только в подвале четвёртой полосы, забитом новостными заметками из городов «микроновской» системы, Андрей обнаружил едва заметное, всего строк на десять, но очень заинтересовавшее его сообщение. Российско-американский совет по энергетической безопасности не смог прийти к единому решению по поводу выделения кредита «Микрону» на «дополнительные энергетические мощности». И, мол, консультации будут продолжены.
Андрей закрыл газету и некоторое время смотрел в потолок. Вот это да, стучало у него в голове, вот это да…
Он достал из кармана мобильный. Сняв крышку и вытряхнув аккумулятор, поменял синюю корпоративную сим-карту на белую – «переговорную». Вызвал из быстрого набора второй номер и стал терпеливо слушать писк азбуки Морзе, на который Марина заменила гудки.
– Привет, – сказал он, когда на том конце всё же возникла тишина.
– Ну, привет, – после секундного раздумья сказали в ответ.
– Марин, как наша гордость, – ты в курсе, почему «Микрону» не выдали кредит на электростанцию?
В трубке обречённо вздохнули.
– Попозже давай. Не могу сейчас.
Почти тут же в мессенджер упало сообщение: «Совсем офонарел!!!». Андрей довольно улыбнулся. Да ладно, госпожа советник президента, такой ценной сотруднице всё равно ничто не грозит – пока она будет носить бюстгальтер с пуш-ап эффектом.
Она, конечно, не перезвонит. Но позже можно будет потревожить её ещё раз. Андрей снова взглянул на часы. Вот теперь, пожалуй, пора. Он аккуратно сложил газету и сунул её в сумку. Обогнув чахлую пальму, он перешёл с бульвара на магистраль проспекта, а метров через двести взял влево – к жилой зоне.
