– Телевидение – зло, – подал голос Сычёв, – это да. А что ты о революции думаешь?
– Я думаю, что революция сосёт.
– Ну, это пока.
– А что, из новостей Первого канала уже звонили?
Сычёв хмыкнул.
– Я вижу, куда ты тянешь. Ну так дедушка Ленин брал деньги у немецких буржуев, чтобы делать революцию в России. И кинул потом их всех. Временные мутки тоже нужны. Как говорил Лимонов, пойдём хоть с красными, хоть с белыми, хоть с голубыми, если они помогут убрать эту сволочную власть. А потом уж мы разберёмся с остальными, если такая нужда возникнет.
Теперь хмыкнул Андрей.
– Если брать деньги у всех буржуев подряд, то получится не революция, а зарегистрированная на Кипре госкорпорация «Микрон».
Сычёв положил кубик на шахматную доску и прихлопнул его кулаком.
– Ладно, – сказал он после продолжительной паузы, – будем считать, что это было good, потявкались и забыли. Давай теперь вот как извернём: ты мне говоришь, чего хочешь ты, я тебе говорю, чего хочу я. Складываем, делим, смотрим, что получается в остатке.
Ладонью правой руки он накрыл очки, и тут же сдёрнул их театральным жестом – так в мушкетёрских фильмах срывают маски. У главного террориста оказались маленькие, близко посаженные глазки. Правая бровь рассечена двумя шрамами. Больше ничего особенного. Без очков Сычёв был ещё большим тинейджером, и Андрей поймал себя на ощущении, что тот ему кого-то напоминает. Не то из кино, не то вообще из мультфильма. Был какой-то такой комический персонаж. Деланно наглый и почти лубочный…
– И что?
Точно. Космический паразит из «Рика и Морти».
– Я думаю, если ты решил разговаривать серьёзно, то надо идти и разговаривать серьёзно. Мужик. Но тогда без того прекрасного парня в бильярдной и того, который шуршит усами за ширмой.
Сычёв секунд двадцать сидел молча. Смотрел в глаза Андрею пустым, ничего не выражающим взглядом, как будто задумался о чём-нибудь отвлечённом, о какой-нибудь игре казанского «Рубина». Потом резко откинул голову назад, демонстрируя мелкие, далеко друг от друга отставленные зубы, и захохотал. Хохотал он долго, и успокоился, только дойдя уже до совершенного бульканья.
– Ты страх потерял, да? – спросил он, кривя губы и подмигивая. – Это хорошо, что потерял. Вот нам и нужны такие – lost and forgotten на всю голову.
Он захохотал снова, похоже, от удовольствия, которое ему доставила эта фраза.
Отсмеявшись, Сычёв снова подпрыгнул на своих встроенных пружинках, крикнул: «Можно отдохнуть!», – и, приглашающе махнув рукой, потопал в соседнюю комнату. Там, как оказалось, пряталась лестница на второй этаж. Андрей поднялся вслед за рыжими ботинками.
Предупредив, что «здесь никого, можно открывать токинг», Сычёв заговорил сам. Он хотел знать, на какие новые даты передвинули запуск установки. Что с электропитанием: стоит ли сейчас два резервных генератора, один или ни одного? Где они стоят и как охраняются – ему тоже было интересно.
Андрей обещал узнать – в обмен на информацию о старых проектах Русмикро. Он даже, в качестве первого взноса, по памяти набросал кое-что на листке бумаги. Сычёв придвинул этот листок к себе и долго его рассматривал.
Поговорили про доарсеников. Сычёв довольно убедительно кривился, когда упоминал отловщиков, сдающих арсенид по граммам. Сказал, что «Микрон» и Роснова негласно санкционировали отстрел, поскольку доарсеники – это реальный арсенид электронного качества. А у корпораций пока даже более простого – солнечного – получить в приличном объёме не выходит.
– Доарсеники хоть и не существуют, но приносят real доход, – ухмыльнулся Сычёв.
На предложение Андрея рассказать о Втором фронте, хозяин «Седьмого челленджа» вскочил и выпалил:
– Второй фронт – это я!
Он принялся ходить по комнате, сверкая глазами.
– Мы! – говорил он. – Закрома корпораций! – говорил он. – Поднимем на штыки! – кричал он.
Андрей слушал вполуха. Что-то не клеилось. Не собиралось что-то. Он вспомнил, как оловянный рассказывал ему о своих покровителях. «Никто не верит в медвежью ерунду». А этот зачем-то прикидывается, что верит.
– А откуда вы это про звёзды взяли? – вдруг спросил Андрей.
Сычёв остановился и озадаченно тряхнул головой.
– Что про звёзды?
– Ну как что. Пароль.
Сычёв молчал. Андрей видел, что тот лихорадочно соображает, но никак не может найти приемлемое объяснение. Вот оно как, значит. Очень интересно.
– Да ладно, – сказал Андрей, по возможности шире улыбаясь, – разыграл я тебя. Чего так напрягся?
– А-а, – протянул Сычёв недоверчиво. И всё же взгляд его стал поспокойнее.
Всем нам хочется в такие моменты верить, что всё ещё под контролем, подумал Андрей.
Они ещё поговорили. Сычёв меньше разглагольствовал и больше спрашивал. Андрей отвечал туманно, обещал узнать и привести своего знакомого, специалиста по электроснабжению. Похоже, именно на этом месте опасность быть взятым прямо со стула резко снизилась. Сычёву очень понравилась идея, но он предложил впредь приходить в «технопарк» по одному – с перерывом в час. Договорились через два дня.
Андрей вместе с хозяином спустились вниз и медленным шагом прогулялись по коридору. При этом охранник шёл прямо у них за спиной, и Андрей испытывал жгучее желание побежать вперёд. Ему всё время казалось, что вот-вот последует удар по затылку.
Он расслабился только после того, как толстый хамоватый чувак вывел его за ворота «Седьмого челленджа». Андрей закрыл глаза и покачал головой. Повезло. На редкость повезло.
14
Змеиный язык
Рядом с первыми вагонами, которые лежат крест-накрест, никого не оказалось. Зато вокруг шипело так, что закладывало уши. Здесь так бывает: то шипит, а то и визжит даже. Это вроде бы какое-то радио там внутри оживает. А может ещё что – проверять не особо хочется.
Сёма устроился около разломившейся колёсной пары, и над его головой навис будто надкусанный железный диск. Маленький медведь решил ждать здесь. Неизвестно ведь, как пойдут Джек с Ларой и остальные. Если их искать, можно и разминуться. А так – наверняка.
В Доме несколько часов как установилась ночь. Сначала Сёма испугался, решив, что солнце совсем погасло, но потом при тусклом вагонном свечении рассмотрел небо. Оно осталось на месте: треснутое, мутное, но всё ещё не осыпавшееся.
Слабый свет в глубине мешанины вагонного лома то и дело мигал. Интересно, он тоже, как и солнце, потом совсем выключится?..
– …машина правды! – вдруг выкрикнуло радио и снова сорвалось на змеиный язык.
Сёма закрыл глаза. Он попробовал представить, как такая машина должна выглядеть. Большая, не то собранная из кубиков, не то расчерченная на клеточки, плоская, ощетинившаяся мегафонами. Какая глупая штука, подумал маленький медведь. Зачем такая машина? Зачем ещё эта правда?
