Капитан отправился спросить – как же так, – но Сэнсэй развёл руками: люди не его – не его и проблемы.
Он уже всё подсчитал.
Делать было нечего. Капитан вернулся к солнцу, которое тоже будет коротким, и после которого – уже ничего. Думали идти в нижний космос, но выход закрылся. А наверху ловцов развелось слишком много, чтобы убивать их в открытом бою.
Тогда Капитан отправился наверх в третий раз – вместе с Радистом и Стрелком. Добрался один. Сэнсэй сказал: мне всё равно, откуда ты возьмёшь материал; живые, мёртвые, секретные склады – один хрен.
Вроде как договорились.
* * *
Дверь открылась и впустила Капитана внутрь. Сразу за ней стояли ноги в больших жёлтых ботинках и серо-зелёных штанах. Над этими ногами нависал какой-то человек, но света в комнате не было, и его лица Капитан не разглядел.
Человек резко захлопнул дверь, и света не стало совсем.
– Сэнсэй? – спросил Капитан.
Человек хмыкнул.
– Эй, – крикнул он себе за спину, – тут премия пришла, позови Глеба.
Что-то защёлкало, заёрзало и принялось топать. В левой стене открылось ярко-белое окошко, потом за спиной человека лязгнула ещё одна дверь.
– Пошли! – сказали Капитану, и он пошёл.
Коридор, железный пол, лампочки в бумажных абажурах, узкие белые двери. Нужная – вторая справа.
Провожатый подождал, пока Капитан пройдёт, и растворился в звуке задвигаемого засова. В комнате, которая была освещена чуть лучше предыдущей, но всё равно еле-еле, жил только один отчётливый силуэт. Силуэт этот медленно развернулся в сторону Капитана и щёлкнул выключателем настольной лампы. Капитан кивнул – он уже видел этого человека: ничем не примечательные глаза, просто рот, просто нос.
– Ну, привет, – сказал человек.
Он не смотрел на Капитана, ему вроде бы даже было всё равно, есть тот в комнате или нет. Человек совсем чуть-чуть приоткрыл жалюзи на маленьком окошке и склонился над столом. Стол этот хоть и был завален бумагами, но больше напоминал обеденный.
Капитан ждал, пока его на этот стол поставят. Его всегда ставили на стол, прежде чем начать разговаривать. Но в этот раз человек, который выглядел самым обыкновенным, к Капитану не подошёл. Он прошёлся по комнате, поправил на стеллаже звякнувшие стеклянные плошки и, наконец, как на коня сел на стул с дырявой дизайнерской спинкой.
– Ну и что? – будто бы между прочим спросил он, глядя куда-то мимо Капитана. Человек вообще выглядел занятым своим мыслями.
Капитан не знал, что́ всё это может значить. С ним ещё никогда так не было.
– Эвакуация завершилась, – сказал он.
Человек хлопнул себя по коленке.
– Да ну? Радует. И что, много?
Капитан чуть помедлил.
– Процентов шестьдесят пять.
Человек прикрыл на секунду глаза и приложил к губам палец, как будто хотел сказать: «ш-ш-ш».
– Ты обещал, что будет восемьдесят, а то и сто, – сказал он, мечтательно улыбаясь, – помнишь ведь?
– Среда неблагоприятная. Освещение начало…
– Да-да, – перебил его человек и вдруг перестал улыбаться, – освещение. – Он, наконец, посмотрел на гостя прямо. – Надоел ты мне, Капитан, совсем надоел.
Человек достал из ящика стола маленький контейнер и показал его оловянному гостю.
– Это восемнадцать, – сказал он, – с небольшим. Не комплект, как ты понимаешь. Ну, ещё, может, пять-шесть разные шакалы принесут. Так что там было про твои шестьдесят пять?!
Капитан узнал эту коробочку. Только совершенно непонятно, как она попала в руки этого совершенно обычного человека.
– Мы договаривались, – покачал головой Капитан, – что никого не будут трогать.
Человек глубоко вздохнул.
– Давай так, – сказал он. – Я не буду делать вид, что мне интересны ваши подвальные дела. Среды. Освещения. Мне нужны восемьдесят пять. Не шестьдесят и не семьдесят девять. Нужны сейчас, в течение сорока восьми часов. И ты их либо находишь, либо извини.
Человек встал со стула.
– Остаёшься пока в этой комнате. Как только надумаешь, где взять остальное, или решишь сдать сбежавших, зови, операторы – за стеной. А мы их поищем сами. Привет.
Человек прощально махнул рукой и вышел.
* * *
Андрей стоял на набережной, разглядывая отражение в воде. Уже ведь и забыл за последние пару лет, что такое зимняя река, думал он. Застрял внутри «микроновского» короба. Сначала переходишь из кабинета в кабинет, потом из кабинета в кабинет, затем из кабинета в кабинет. Потом вечерние кабинеты с идиотами. Потом совещания с идиотами и написание идиотских записок. Отползаешь до дома – внутренний блок, Энтузиастов, 19 этаж – и всегда обратно. Вечерний кабак, фитнес, барбершоп, Hobby games, ботанический сад, ИКЕА, кабак, снова фитнес, один из двух ресторанов, клуб «Интеграл», полицейский участок, жилищная контора, кабак, выставочный зал, футбольный, блять, матч «микроновских» «Атомов», кофе с тортом «Арсенид», супермаркет, окно, глаза-бы-мои-не-смотрели, дребезжащий фонарь, пустой монорельс, полный монорельс, очередь в профсоюз, монорельс, из кабинета в кабинет. Выхода из «Микрона» не обнаружено.
Он посмотрел на часы и нажал вызов – номер был набран заранее.
– Привет, Марина Станиславовна.
– У тебя, дорогой, талант, – промурлыкала Марина, – вонзаешься в мозг в самое непотребное время. Но что с тобой делать? Говори.
– Я сразу к делу, Марин. Ты что-то в последний раз упоминала о международных проектах, и даже о протекции. Есть возможность стать вашими длинными руками за рубежом?
Марина помолчала, явно прикидывая, как на это воспоминание реагировать.
– Ага, – не особо уверенно сказала она, – а что?
– Хотел тебя просить, чтобы это произошло максимально срочно.
– Хм, – сказала Марина и снова на некоторое время замолчала.
Андрей не торопил. Сердце колотится, воздух кончился, но показывать это нельзя. Сдохнуть от тряски в груди – можно, но показывать…
– Поузнавать надо, – сказала Марина, наконец. – Тебе горит, я так понимаю?
– Правильно понимаешь.
– И всё равно – куда?
– Если быстро, то да.
– Угу, – вроде бы даже удовлетворённо заметила она. – Точно только это надо?
– Этого бы хватило, Марин.
– Тогда хорошо, дорогой. Я тебе минуток через двадцать сделаю контрольный.
Андрей рассмеялся.
Сестрица перезвонила только через час, с какого-то диковинного девятизначного номера. Всё это время Андрей беспрестанно ходил взад-вперёд, но ему становилось только холоднее. Во внутреннем кармане пиджака лежала фляжка с коньяком, но он не хотел её доставать. Коньяк – подписка на головную боль. Он и носит-то его как страховку. Как полис от укуса мамонта.
