– Чисто, – шепнул парень.
Большаков кивнул – ломай.
Один удар – и решетка с грохотом отлетела в сторону.
Глеб вылез наружу. Приятная прохлада облизала лоб, забралась под одежду.
Парень помог спуститься Вике, Большакову. Потом, не имея уже сил терпеть, обнял сестру и расплакался.
– С тобой все в порядке? – спросил он, всхлипывая.
– Да, я в норме. Думала, больше никогда тебя не увижу.
– Нет, ты же меня знаешь. От меня не так просто избавиться!
Вика рассмеялась.
– Пошлите, – поторопил их Большаков. – Надо еще открыть машину и…
– Я ждал вас, – раздался за их спинами до боли знакомый голос, который каждый из беглецов мечтал никогда больше не услышать. – Ах, как же вы предсказуемы. Слишком предсказуемы. И поэтому мы все здесь. Вы, Семен Павлович, ты, Глеб, ты, Вика. Ну и, конечно же, я.
Беглецы обернулись. Перед ними стоял Тринадцатый. В руках у него был пистолет.
– Сделать это оказалось еще проще, чем я думал. Я вел вас как слепых котят. Неужели ни у кого даже подозрения не возникло, что все так идеально получается? Вы оказались настолько глупы.
Тринадцатый сделал шаг к стоящим. Одет он был в свой привычный черный защитный костюм, на лице – маска противогаза. И все те же горящие от звериной злобы глаза.
– Я знал, что все чем-то таким и закончится. Вы, Семен Павлович, слабый человек. Вы не смогли переступить через это гадкое чувство, которое зрело в вас, словно сорняк, – чувство жалости к этим двум подросткам. Вы предпочли поддаться этой слабости, вместо того чтобы спасти гораздо больше людей, более достойных, избранных, уважаемых.
– Эти люди не избранные! – возразил Большаков. – У них просто много денег, они всего лишь смогли оплатить возможность пребывания в ковчеге.
– Тем не менее, вы так и не смогли довести до конца разработку антидота от «джеда». Всеми силами затягивали этот процесс, ссылаясь то на одно, то на другое. Попросту не хотели этим заниматься.
– Хотел, – ответил профессор. – Но не для вас. Под видом эвакуации Института вы похитили меня и моих людей, выкрали всю мою лабораторию.
– Вот видите, я же говорю. Опять в вас это пробивается. Теперь уже с примесью обостренного чувства несправедливости. Таким способом вы просто пытаетесь обосновать ваше нежелание работать. Однако это не значит, что вы обеспечили себе защиту. Не вы один обладаете уникальным умом, который может в этом разобраться. Есть и другие ученые, которые параллельно с вами занимались поисками.
– Что? – удивился Большаков.
– Именно так. Антидот уже практически готов, осталось дело за малым. Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы понять, что это значит.
– Неужели вы спасете остатки человечества? – неуверенно спросил Большаков.
Тринадцатый звонко рассмеялся.
– Нет! Конечно же нет! Зачем нам это делать? Едва исчезнет эта угроза, как «Купол» развалится. Кому он будет нужен, если весь мир вылечится? Нет, спасать человечество мы не собираемся. Только себя.
– Я и не надеялся, что будет как-то иначе! – сквозь зубы процедил профессор.
– Добродетель – не самая сильная наша черта. Мне жаль только одного – потраченного на вас времени.
Тринадцатый поднял оружие, прицелился.
– Но это исправимо. Я просто убью вас. Печально, что придется пустить пулю в лоб и тебе, Вика. Хотя у тебя и был шанс остаться в живых.
– Лучше уж сдохнуть! – крикнула девушка.
– Это легко можно организовать.
Тринадцатый нацелил оружие на Вику. Но выстрелить не успел.
Большаков с криком сорвался с места и рванул прямо на убийцу. Это была последняя отчаянная попытка уничтожить врага, но что мог старик противопоставить пистолету в этой схватке? Раздался оглушительный выстрел. Большаков резко остановился, дернувшись, схватился за грудь. Пуля попала точно в сердце. Ученый глянул на рану, потом на Тринадцатого. Удивленный взгляд Семена Павловича вдруг стал задумчивым.
А через мгновение Большаков неуклюже плюхнулся на колени, потом завалился на бок и затих.
– А теперь ваша очередь отправиться на тот свет, – ледяным тоном произнес Тринадцатый и направил оружие на ребят.
* * *
– Я ждал, что ты придешь, – произнесла нависшая над стариком тень.
Каша поднял взгляд, попытался рассмотреть говорящего, но бьющий в самые глаза снег не дал этого сделать.
Сальвадор угрожающе залаял, начал рычать, обнажая клыки, пытался отогнать незваного незнакомца.
– Хорошая собачка, умная, – одобрительно сказала тень. – Охраняет своего хозяина.
– Андрей? Это ты?
– А ты кого хотел увидеть? – спросил тот и рассмеялся. – Мертвецов?
– Я уже ничему не удивлюсь, – хрипло ответил Каша, вспоминая фантомных знакомых.
– Давай я помогу тебе подняться. У, брат, да ты замерз совсем!
– Замерз, – кивнул Каша, с трудом переставляя ноги. – Андрей, мне нужна помощь…
– Я знаю.
– Откуда? – удивился старик.
– Пыльный Владыка мне все рассказал. Я все знаю. Твоих друзей схватили.
– Верно, – старик еще больше удивился.
– Я ждал, что ты вновь придешь ко мне за помощью.
Старик пристально посмотрел на своего друга, но ничего не стал спрашивать – уже не было сил.
Андрей помог добраться Каше до своего дома, потом и вовсе закинул старика себе на плечо и поднялся на нужный этаж. Сальвадор все это время шел позади и настороженно то рычал, то скулил, то и вовсе начинал звонко лаять.
Когда они наконец зашли в квартиру, теплую, протопленную, то старик с собакой тут же попадали на пол и долго так лежали, отогреваясь. А когда слегка смущенный таким поведением гостей Андрей сообщил, что в кухне стоит печка и там гораздо теплее, они рванули туда. Сальвадор уместился возле поддувала, Каша сел рядом, протянув ладони к пышущей жаром металлической стенке.
– Чай? – предложил хозяин.
Старик с благодарностью кивнул. Потом указал на собаку, сказал:
– Ей бы тоже чего горячего, внутри согреться.
Андрей намешал в тарелке сухарей с кипятком, добавил несколько кусочков сала и мяса. Подал угощение псу.
Сальвадор с радостью принялся уплетать еду. Каша выпил стакан чая, второй, попросил третий. Жар внутри начал отогревать застывшее тело, и по ногам пошла нестерпимо болезненная ломота.
– Ничего, скоро пройдет, – подбодрил старика Андрей и принес шерстяное одеяло. – На вот, укройся. Ноги замотай плотнее, тогда быстрее отпустит.
Каша сделал, как велел хозяин, и вскоре начал клевать носом. Андрей не стал беспокоить своего гостя и позволил тому немного вздремнуть на кресле, а сам в это время принялся читать газету пятилетней давности.
