Он присел рядом с женщиной. Та была обсыпана каменной пылью и бетонным крошевом, но не могла погибнуть раньше, чем несколько часов назад. На ней была все та же юбка от элегантного серого костюма, но вместо жакета — джинсовая куртка. Две эти части гардероба совершенно не подходили друг другу. Петр протянул руку. Один из мужчин попытался протестовать, но Вишневский остановил полицейского. Петр отодвинул полу куртки, открыв картонную бирку с ценой и пластиковую клипсу магазинного «маячка». Украдено из магазина? Вот только тут не было никаких магазинов.
Он вопросительно глянул на Вишневского.
— Ночной сторож услышал грохот, — пояснил тот. — И когда прибежал сюда, все выглядело ровно так, как сейчас.
* * *
Еще мертвый храм торговли — и уже первый мертвый клиент. Это дело на неделю замедлило сдачу торговой части здания. А срок и так уже сдвинулся на месяц из-за изменений в конструкции. Собственно, сейчас было нечем заниматься, кроме как подгонять — как всегда без толку — субподрядчиков. Не было смысла оставаться после работы, чтобы подтянуть дела, сидеть в конторе на выходных. Прогресс в делах совершенно не зависел от Петра, но с каждым днем таяла именно его премия, да и претензии все предъявляли именно к нему. И не хватало силы и уверенности в себе, чтобы прямо ответить, что он думает о переваливании вины на него.
Был понедельник. Он сидел в конторе, делая вид, что работает. По правде же, заняться ему было особо нечем. Он как раз малевал на листке очередные завитушки, когда зазвонил телефон.
— Это Вишневский. Я хотел бы отнять у вас еще немного времени.
— Вы нашли в котельной Янтарную Комнату?
Секундная пауза.
— Просто заскочите в кафешку напротив офиса. Перекусим.
Петр выглянул в окно, чтобы несколькими этажами ниже увидеть полицейского, который как раз прятал телефон в карман. Из кабинета Петр, честно говоря, вышел с облегчением. Спустился на лифте, перебежал через дорогу и присел за столик на тротуаре.
— Я немного поразмыслил над тем, что вы говорили позавчера, — начал Вишневский. — Сопоставил проспект «Солидарности» с пятничной сводкой несчастных случаев. Вы знаете, что я нашел?
— Похоже, знаю…
— Да, они идентичны. Я так понял, вы были свидетелем того несчастного случая?
— Самого столкновения я не видел. Увидел ее уже мертвой, лежащей на улице.
Вишневский положил на столик два снимка. На первом была женщина с проспекта, на втором — из центра.
— Этих вы уже знаете, а теперь остальные.
Он выложил на столик еще несколько фото той же женщины. Все были сделаны после смерти.
«Словно кукла Барби в разных версиях», — подумал Петр и глянул на полицейского, ожидая объяснений. Тот отпил кофе и спросил:
— Вы знаете, кто это?
— Понятия не имею.
— Моника Левандовская. Это ничего вам не говорит?
— Что-то вроде бы припоминаю…
— Она с вами училась.
В голове Петра провернулись соответствующие шестеренки. Он вскинул брови.
— Да, возможно… Я даже не знал ее имени. Не думаю, чтобы она меня помнила.
Полицейский допил кофе и оперся о столик, глядя архитектору прямо в глаза.
— У нас в морге — семь тел. Одинаковых: отличаются только одеждой. У одной — свежий шрам на предплечье. Эти семь тел… представляют собой проблему.
— И какое отношение к этому имею я? Я с ней просто учился. Давно.
— Проспект «Солидарности» подтолкнул расследование в новом направлении. Я проанализировал остальные места, где нашли тела: паркинг перед супермаркетом, где вы делаете покупки, железнодорожный переезд неподалеку от дома ваших родителей, парк в полукилометре от вашего дома…
— На что вы намекаете?!
— Я должен выяснить, как погибли эти женщины, и ключевыми тут мне кажутся два вопроса. Первый: почему они выглядят одинаково? Вечером поступят результаты по ДНК. Если подтвердится то, что я думаю, предвижу серьезную проблему. Второй вопрос: что вас связывает с этой женщиной?
— И зачем вы все это мне говорите? Думаете, я их убил?
— Нет, я вас не подозреваю. А самое интересное то, что она жива и прекрасно себя чувствует. И выглядит точно так же, как на снимках. Живет в Урсинове
[18].
Петр попрощался с поручиком и вернулся в контору. Пока ехал в лифте, подумал еще, что этот тип совершенно не напоминает тех полицейских, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, из-за двух несчастных случаев, что произошли на его стройках. Те отбывали работу, а этот… этот, похоже, занимался делом всерьез.
Петр добрался до конторы. Глянул на листок на столе и вдруг понял, что именно рисовал с самого утра: глаза той женщины. Моники.
* * *
Его разбудил жуткий удар и последовавший за ним грохот. Петр сел на кровати. Нащупал и включил ночную лампу. Шкаф в коридоре был разбит вдребезги, а одежда — разбросана. Он некоторое время размышлял, что теперь делать. Сунул ноги в тапочки и осторожно приблизился к месту катастрофы. Щелкнул выключателем в коридоре. Трехдверный шкаф выглядел так, словно в нем взорвалась противотанковая граната. Стенки треснули и валялись на полу вперемешку с порванной одеждой.
Он втянул носом воздух, чтобы проверить, нет ли утечки газа. Почувствовал другой запах. Не мог его вспомнить, но запах был приятным.
«А может, взломщик?» — забеспокоился вдруг. Поднял кусок деревянной стойки и проверил все комнаты. Никого. Замок на входной двери тоже был в порядке.
Он осмотрелся беспомощно, взгляд скользил по куче одежды и кускам дерева. И… вдруг он понял, что это за приятный запах: дамские духи. На лежавшей сверху белой рубахе расплывалось кровавое пятно. Потом рядом появилось еще одно.
— О нет… только не это!
Он стал в панике разгребать одежду. Сперва увидел руку, потом рыжие волосы. Отбрасывал пиджаки, штаны и свитера, брызгая на стену свежей кровью. Хватал выломанные полки, не обращая внимания на острые грани. Докопался до ее тела. Женщина была голой и дрожала. Из ее живота торчал большой кусок дерева.
Она взглянула на него:
— Петр… Что случилось?..
Он присел рядом и приподнял ее голову. Веки женщины несколько раз дрогнули и сомкнулись. Из уголка рта вытек красный ручеек, а тело вдруг мертво обвисло.
Петр сел на пол, спрятал лицо в окровавленные ладони и заплакал.
* * *
— Это стандартная процедура, — пытался утешить его Вишневский, закрывая решетку камеры. — Я надеюсь, вы понимаете.
— Конечно. И если так пойдет дальше, моей стандартной процедурой будет зарывать трупы и не сообщать о них в полицию. Может, куплю на окраине участок и открою собственное кладбище, — он нервно засмеялся. — Сэкономлю на производстве надгробий. Меняться-то будет только дата.
