Вишневский вздохнул. Из стоящего рядом пластикового несессера вынул обсыпанную белой пылью джинсовую куртку.
— Узнаешь? — спросил.
— Торговый центр… естественно. Колонну уже подлатали.
— Ты говорил, что там собирались открыть магазин со шмотками. Ну и я подумал, хотя особого смысла в этом и нет, что если она была в несуществующей примерочной, то, может, стоит проверить, нет ли производителя куртки, которую она примеряла. На ней есть только название торговой сети, но я раздобыл адрес дизайнерки. Хочу с тобой к ней съездить.
* * *
— Естественно, узнаю, — сказала худая веснушчатая девушка в свободных штанах и в платке на голове. — Я же ее спроектировала. Она должна была войти в весеннюю коллекцию.
— То есть не вошла? — спросил Вишневский.
Мастерская находилась на чердаке жилого дома в Старом городе. Все помещение было одним большим залом. В углу стояли манекены, задрапированные тканью, и старая ширма — видимо, чтобы модели там переодевались. Тут работали в непринужденной атмосфере несколько девушек. Владелица студии сидела за столом в противоположном углу и украдкой поглядывала на них, делая вид, будто что-то пишет.
— Не совсем, — ответила девушка после паузы. — Мы внесли в модель несколько изменений. Именно с ними она и пошла в продажу.
— Насколько существенны были изменения?
— Да мелочи, но стиль накрылся медным тазом, — она беспокойно глянула в сторону стола начальницы.
— Изменения были сделаны случайно? — вдруг вмешался архитектор, когда Вишневский уже собирался закончить разговор.
— Можно и так сказать… — Девушка заговорила тише. — Начальница взбеленилась из-за чего-то и отыгралась на мне, переделав проект. Я просто подвернулась под руку.
— И зачем она это сделала?
— Ну, с ней бывает, когда… Знаете, иногда она ведет себя абсолютно иррационально. Хватит того, что кофе окажется невкусным, — и пошло-поехало, — она указала на куртку, которую держал Вишневский. — Но это серийный продукт. Я узнаю по швам. Такое впечатление, что забабахали его с моего проекта. Увы, то, что сейчас в магазинах с нашей меткой, выглядит иначе.
* * *
«Пассат» Вишневского стоял в пробке на проспекте Иоанна-Павла. Был полдень, майское солнце жарило сквозь стекла, несмотря на легкую туманную дымку, затянувшую небо. Кондиционера в машине не было.
— И что ты об этом думаешь? — спросил полицейский.
Петр вдруг решил, что знает причину, по которой тот неофициально, почти в нарушение правил, включил его в расследование. Вишневский просто знал, что не справится со всем сам. А Петр… хотел узнать истину, ответ на вопрос «как?», а не «кто?». Дело стало для него слишком личным, чтобы он мог все бросить.
— Не знаю, но какой-то смысл в этом есть.
— Увы, я не вижу ни малейшего.
— И все-таки. Куртку переделали случайно. В некотором смысле. Если бы под руку начальнице попала не девушка-дизайнер, проект остался бы без изменений.
— У меня есть жена. Была… Знаю, что женщины способны вытворять в критические дни. Какое отношение это имеет к делу?
— Ровно такое же, как мой шкаф и передвинутая колонна. Случайность. Будь я чуть жестче, сумел бы противостоять напору инвестора, колонна осталась бы на месте, — и ничего бы не случилось. Там, где она стояла, оказалась бы примерочная, а не железобетон.
— Наша Моника примеряла бы куртку в примерочной несуществующего магазина?
— О нет! Если бы я не внес изменения в проект здания, его бы открыли еще неделю назад. Она примеряла бы куртку в открытом магазине.
Зазвонил телефон Вишневского. Тот принял звонок и слушал молча, потом буркнул и нажал отбой. Ухватил с торпеды сирену со спиральным проводом и привычным движением прицепил на крышу. Включил сирену и, пискнув покрышками, въехал на трамвайные пути. Петр, которого ускорение толкнуло на спинку сиденья, быстро пристегнулся.
— Она исчезла, — сказал Вишневский.
— Кто? Моника? Настоящая?
— Да.
* * *
Припарковались под пятиэтажным домом. Тут стояли уже два полицейских «Пассата» и один «Ленд Ровер» — лаборатория.
— Помни, они ничего не знают об остальных, — обронил полицейский, стремительно шагая к лестничной площадке. Было жарко и душно. Петр потел в своем мятом пиджаке. Но не снимал, поскольку знал: рубаха выглядит еще хуже.
— А… я типа кто? — спросил, когда они входили в дом.
— Консультант.
Дверь на последнем этаже была открыта. Как только вошли, мужик в белом халате, наброшенном на мундир, кивнул Вишневскому. Петр стал чуть в стороне, но остальные говорили громко, поэтому он все слышал.
— Исчезла. На их глазах, — сказал тип в халате. — Подошла к стене проверить дату на календаре и исчезла. Так они говорят, — добавил.
На диване в зале сидела пара лет шестидесяти. Родители. Отчаявшимися они не выглядели. Скорее сбитыми с толку.
Вишневский представился и спросил:
— Вы были в этой комнате, когда все случилось?
— Да, — беспомощно сказал мужчина. — Мы обедали, разговаривали о браке нашего племянника. Моника закончила есть и подошла к календарю, чтобы проверить, точно ли свадьба в субботу, и… пуффф!
— А подробней?
— Секунду назад была, а потом — уже не было.
— Исчезла?
— Как в фильме. Мы услышали тихий звук. Скрип, щелчок пальцами, вроде того. Думали, это какой-то обман зрения. Жена пошла на кухню проверить, нет ли там Моники. Обыскали все комнаты, площадку. Потом позвонили в полицию, и они, — указал на двух служилых у окна, — прибыли через три минуты.
Вишневский собирался что-то сказать, но Петр его опередил.
— А в этом месте должно было что-то стоять? — спросил он, указывая на стену с календарем.
Мужчина странно взглянул на него.
— Ничего об этом не знаю.
— Какая-нибудь мебель? — Архитектор подошел к календарю и присмотрелся повнимательней. — Вы не собирались купить, например, шкаф? Буфет?
— Нет. Тут и так тесно. С неделю назад мы убрали отсюда старый столик.
— И где он стоял? — Петр посмотрел под ноги.
— Как раз там, где вы сейчас.
Более светлый прямоугольник был едва заметен.
— А вы это планировали? — Мужчина не понял, поэтому Петр спросил еще раз. — То, что вы убрали столик, — так и было задумано или вы сделали это под влиянием импульса?
— Хм-м… я ударился о него коленом и решил, что сыт по горло этой рухлядью. Мы и так его не использовали. Вынесли вместе с соседом на свалку. А это имеет какое-то отношение к исчезновению нашей дочери?
