– Не расскажет, – бубнил я раздраженно в ответ и сразу становился врагом человечества.
– Он не расскажет, мы расскажем, – подмигивал дамам Сема и продолжал, – это страшная история о том, как девушки однажды порвали на моем друге трусы. Этом-этом, что вы так скептически на него смотрите, он у нас ого-го и даже, я бы сказал, ого-го-го-го.
Сопротивляться было бесполезно. Чтобы остановить Семин рассказ, мне потребовались бы Штирлиц и бутылка коньяку, которой он ударил бы Сему сзади, как Холтофа.
– Однажды мой друг убегал от толпы девушек, а толпа девушек гналась за ним. Он был в одних трусах и майке, бедняжка. А девушки догоняли, девушки настигали, девушки хватали его за руки.
Дамы начинали разглядывать меня с интересом. Я краснел, от чего им становилось еще интереснее.
– И тут самая проворная и быстрая девушка догнала моего друга, схватила его за трусы и дернула что есть мочи! Трусы порвались в двух местах, и мой обессиленный друг упал. И было это… было это… может, мой друг сам расскажет, где же это было?
Сема наигранно тряс меня за плечо, как бы умоляя признаться, но я только недовольно отфыркивался. Дамы к этому моменту от нетерпения аж попрыгивали.
– И было это… – победоносно завершал свой номер Сема, задерживая дыхание как ныряльщик за жемчугом, – …на любительском футбольном матче между мужской и женской командой!
Дамы разочарованно выдыхали, а Сема не унимался:
– Мой друг играл, естественно, за мужскую команду и боролся аки лев, отнимал у девушек мячик и бегал от них по полю, я там был, все сам видел. Никогда еще столько девушек разом не бегали за моим другом…
– А счет-то какой в итоге был? – обычно спрашивала одна из дам.
– Десять – один, кажется, да? – отвечал Сема, уточняя у меня. – Да, десять – один.
– Ого, молодцы девчонки, один мячик сумели забить, – переговаривались дамы.
– В смысле? – удивлялся Сема, каждый раз все искреннее и искреннее. – Один мячик это вот он, мой друг, забил, аж трусы порвал. Десять – один в пользу девочек, девочки.
Глава 8. Холостяцкий Новый год
1. Король и шут
Свой мальчишник я провел во Франции. Накануне моей свадьбы Сема как раз ездил на очередную банковскую конференцию и прихватил меня. «Выгулять напоследок», – как он выразился.
Мы с Семой взяли напрокат «Бентли» кабриолет. Ну, как «мы». Сема оплатил «Бентли», а я купил ему во французском «Макдоналдсе» колу и пирожок. Назвался банкиром, полезай в кошелек.
И вот мы вдвоем катимся по Лазурному Берегу, шурша по асфальту богатством, справа искрится море, слева проплывают живописные холмы, долины, маленькие, почти безымянные городки, веранды кафе. Ветер веет в лицо ароматами лаванды, кудрявит нам волосы, мне – в ноздрях. У меня даже, кажется, бицепс немного увеличился в размере. Я поглядываю на прохожих с благодарностью. Я не сомневаюсь: они видят, какие мы с Семой красивые и (метро) сексуальные, и уже клонятся в обморок. Мне чудится, будто над нашим «Бентли» повисло облако мачизма и харизмы…
И тут я споткнулся на двух лицах в толпе. Они, как точка с запятой, оборвали мой внутренний монолог на полуслове. Лица принадлежали мужикам средних лет. По некоторой бронированности щек, безаппеляционности позы и монументальности лба я сразу угадал в них соотечественников. Тем более, что на одном из них некрасиво топорщилась майка «Король и шут». В этот момент наш «Бентли», как назло, остановился на светофоре, рядом с которым стояли мужики. Есть все-таки у этой западной демократии свои изъяны: уж могли бы и отменить красный для «Бентли».
Я почему-то сразу предположил, что эти двое путешествуют по Европе не иначе, как на раздолбанном «Лиазе» в рамках тура «1000 городов Франции за три дня». «Бентли» под задом, даже в режиме однодневной аренды, делает человека снобом. Могу только представить, что там в головах тех, у кого «Бентли» под задом перманентно.
Пока мы торчали на том злосчастном светофоре, соотечественники нас беспардонно разглядывали, благо режим кабриолета этому всячески способствовал. В их глазах читалась неприязнь, подогреваемая глубинной генетической антипатией к самому слову «кабриолет». Мужики стояли в непосредственной близости от нас, так что при желании вполне могли плюнуть в салон. От этой догадки я даже поежился. Когда, наконец, нам загорелся зеленый, и Сема элегантно тронулся, я отчетливо расслышал, как один из соотечественников, тот, который был в майке «Король и шут», сказал своему приятелю:
– Смотри, вон местные гомики на «Бентли» поехали.
И уровень метросексуальности в моей крови сразу упал до нуля.
2. Пояс верности
Раз в год наши жены отпускают нас на мальчишник в Питер.
– Нажритесь там от души, – говорят они в качестве напутствия.
Это особенно смешно, если учесть, что я не пью еще с детского сада, Леша Невидимка пьянеет от одного вида этикеток, а Сема едет вовсе не бухать.
Сема называет это разминкой. И уточняет, что лишь хочет проверить, посылает ли его антенна сигналы. Сема знакомится с девушками на улице.
Обычно это происходит следующим образом. Сема усаживается в парке на скамейку и ждет. Когда мимо проходит одинокая девушка, он с трагическим видом просит ее присесть рядом. Трагический вид почему-то всегда срабатывает, это Семина фишка. Усадив девушку, он включает Ивана Карамазова и начинает рассуждать о богоискательстве, о смысле жизни, о мимолетности встреч. Видимо, питерским девушкам близки герои Достоевского, и Сему выслушивают. А потом… Дело в том, что еще ни разу не было «потом».
Когда девушка в знак поддержки кладет свою руку на Семину и делает такое сострадательное лицо, после которого ее можно вести в ресторан, из-за деревьев за спиной Семы появляется Леша Невидимка и, наклонившись к незнакомке, шепчет:
– Он женат, жену зовут Аня.
Сема старается выбирать места все уединеннее, тем эффектнее раз от разу появление Леши из ниоткуда.
Леша Невидимка – это Семин пояс верности. Однажды на Семин вопрос, чего Леша к нему привязался, я пошутил, мол, когда Леша занимался раскопками в Африке, его завербовали древнеегипетские богини. Я пошутил, а Сема переменился в лице.
Как и все люди, профессионально работающие с деньгами, Сема был очень суеверен.
3. Холостяцкий Новый год
После женитьбы и рождения ребенка в моем календаре в начале июня появился нештатный, неофициальный праздник – холостяцкий Новый год.
В первых числах лета я вывожу жену с сыном Артемом в деревню, на весь «сезон». Жена с Артемом выезжают широко, под стать помещику в девятнадцатом веке, который отправляется на лето в свою загородную усадьбу. Экипаж трещит по швам от скарба, лошадки под капотом стонут: под девизом «вдруг пригодится» вывозится полдома (не каждая семья благополучно переходит Рубикон под названием «вдруг пригодится»). Хорошо еще, что крепостных мы не нажили, иначе на кольцевой образовалась бы пробка из одних наших телег.
