– Иногда этого не требуется. А тот человек умирал.
Анна заметила, как побледнела мама.
– Просто было странно, вот и все. Мне казалось, что я ухаживаю за знакомым мне человеком.
Темис присела.
– Хватит, – резко сказала она. – Хватит.
Анна видела, что мать заплакала.
– Слишком много страданий, – вдруг сказала Темис. – Выключи, пожалуйста, телевизор. Тебе тоже нужно передохнуть.
Темис подняла книгу и стала лениво перелистывать страницы. На самом деле она наблюдала за дочерью.
Выходя из квартиры, Анна бросила последний взгляд на фотографии старших братьев.
Макрис сказал, вспомнила Темис, что живет в Метаморфози. Сразу же она поняла, что он умер.
Анна повернулась к матери, их взгляды встретились. Дочь видела на лице Темис боль. Возможно, когда-нибудь она задаст ей вопросы, но не сейчас.
– Мне пора, – сказала Анна и наклонилась поцеловать мать в макушку. – Прости, если огорчила тебя.
– Что ты, агапе му. Конечно нет.
Несколько дней газеты только и говорили о землетрясении. В одной написали, что погиб заместитель мэра в районе Северной Аттики, окраине, которая сильно пострадала от стихийного бедствия. Фотографий не было, как и подробностей, только цитата от другого члена его партии, который описывал Тасоса Макриса как «человека, посвятившего себя службе обществу».
Затем шла изобличительная передовая статья о ненадежной конструкции, из-за которой пострадало столько человек в этой трагедии. Число погибших и раненых могло быть намного ниже. Темис зацепилась взглядом за список тех, кого подозревали в принятии взяток для утверждения не соответствующих стандартам чертежей. Первым шло имя Тасоса Макриса.
2016
Внук и внучка Темис были потрясены. Никос хотел что-нибудь сказать, но не знал, что именно. Он понимал, почему бабушка не упоминала про это раньше, как и то, что не станет делиться этим с отцом. Правда разрушит мнение Ангелоса Ставриды о самом себе и своих корнях. Какой в этом смысл?
Попи поддела пальцем кусочек пахлавы, оставшийся на тарелке. Никос в волнении пил воду из стакана.
Подошел официант и забрал их чашки, а Темис полезла в кошелек за деньгами.
Настало время уходить.
Никос взял бабушку за руку, помогая ей встать, и втроем они вышли на улицу.
Она взяла внуков за руки, наслаждаясь их теплом и молодостью.
Никос впервые был в церкви Святого Андрея, и его поразила красота этого древнего здания, приютившегося между кафе-сувлаки и магазинчиком, продающим дешевую китайскую еду.
Темис провела их на задний ряд, и они сели на скамью, глядя на горстку прихожан. Большинство были пожилыми женщинами, напоминавшими Темис, с аккуратно уложенными волосами, в старомодной одежде и обуви. В отличие от внуков, Темис понимала, что у этих женщин с выцветшими волосами и тонкой, как пергамент, кожей есть свои особые мысли и тяготы.
Другие женщины зажгли свечи, поцеловали икону, перекрестились и стали молиться. Священник уже ушел. Он вернется позже, чтобы закрыть церковь.
Трое членов семьи Ставридис, оказавшиеся неожиданным образом вместе, сели под иконой Святого Николая: пожилая дама в платье из цветастой синтетики, девушка с безумной асимметричной прической и плотным пирсингом на мочках ушей, образцовый американский мальчик, коротко подстриженный, как мормон.
Их внешний вид мало что говорил о внутреннем мире. Пожилая дама в платье с цветочным принтом когда-то носила армейскую форму, пересекала ущелья, увешавшись амуницией, и убивала за свои убеждения. Никос был в прекрасно скроенном костюме, но любой костюм – это не более чем одежда. Обычно он ходил в джинсах и выцветшей толстовке. Бо́льшую часть времени он проводил, преподавая политическую экономику, предмет, который, как он считал, способен сделать мир более справедливым местом. А Попи была юной бунтаркой, которую возмущало положение в стране.
Никос осматривался вокруг с огромным любопытством, вглядывался в глаза святых на всех стенах, серебряные подвески-талисманы с просьбами об исцелении или с благодарностью за ответ, деревянный экран с изящной резьбой. Отец Никоса не познакомил детей с православными традициями. Ангелос крестил детей в римско-католической церкви, хотя они не посещали мессу после первого причастия.
Внук и внучка глубоко задумались над тем, что рассказала им Темис.
Наконец троица осталась в церкви одна в приглушенном свете и смогла поговорить.
– Йайа, я никогда не представляла, что ты борец, – сказала Попи, пожимая бабушкину руку. – Но ты была им.
– Ты преувеличиваешь, агапе му.
– Но я жила с тобой рядом и понятия не имела о случившемся!
– У меня всегда хорошо получалось молчать. Я рано освоила это искусство. А позже научилась идти на компромиссы.
– Уверен, отец ничего не знает о том, через что ты прошла, – сказал Никос.
– Твой отец даже не знает, кем был его отец, – сказала Темис с некоторым сожалением.
– И нет нужды говорить ему об этом сейчас. По крайней мере, я так считаю. Ты согласна, Попи?
Девушка кивнула.
– Похоже, отец всегда считал, будто разочаровал тебя, – сказал Никос.
– Но он добился в жизни огромных успехов! – воскликнула Темис. – Он возглавляет все эти компании! И заработал столько денег!
– Мне кажется, он чувствовал, что уступает старшему брату, – заметил Никос. – И это его задевало.
Темис и подумать не могла, что Ангелос видел все в таком свете.
– Йайа, дядя Никос способствовал большим переменам. Его смерть оставила след в истории, – проговорила Попи, соглашаясь с двоюродным братом. – Может, без таких людей, как он, в Греции до сих пор сохранялась бы диктатура.
– Я не понимала, что твой отец может видеть прошлое в таком свете, – сказала Никосу Темис. – И я понятия не имела, что смерть брата так сильно на него повлияла.
– Мне кажется, с какого-то времени он изменился. Иначе почему меня назвали в честь дяди?
В этом сумрачном свете Темис смогла признаться внукам.
– Я все еще испытываю чувство вины, – сказала она. – Не расскажи я Никосу про его родную мать…
Она до сих пор считала, что сын умер из-за открывшейся ему правды.
Темис несла на себе и другие тяготы, которые не ослабли даже после стольких десятилетий. Почему она не заметила отчаянного положения Фотини? Предала ли она их общее дело, подписав дилоси? Должна ли была сказать Йоргосу, что привело Никоса на край гибели?
Она не верила в Бога, и ничто не могло избавить ее от сожалений. Темис завидовала тем, кто мог получить отпущение грехов.
