Предисловие
От воображаемого к чудесному…
«Безумство Мазарини» — одна из первых моих книг. С сюжетом и героями я сроднился задолго до выхода романа «Следы на песке», а если покопаться в глубинах памяти, окажется, что эта история — мой писательский дебют.
Возможно, с вами такое тоже случалось. Представьте, вы встречаете человека, решаете, что знаете его, и… тут же чувствуете себя идиотом: да он же умер! Воображение опередило разум. Очертания фигуры, тень, голос, смех не могут принадлежать вашему деду, другу детства или бывшей соседке.
Вот из такого смутного, неприятного ощущения и родился мой роман.
Я закончил. Убрал рукопись в ящик стола, и прошло больше десяти лет, прежде чем решил вернуться к ней. Меня поразило, что, едва ступив на литературное поприще, уже в дебютном произведении я обозначил темы, которые буду затрагивать во всех своих сочинениях. Спросите — какие? Поиски себя, родственные связи, подростковый возраст, манипулирование, иррациональное, которому в конце концов находится логическое объяснение. Кроме того, меня влечет замкнутое пространство — остров, лабиринт, который надо исследовать, но нельзя выбраться, в чьих недрах кроется глубинное «я» личности, тайна, ставшая явной.
Помимо интриги, роман дает возможность вылепить ряд более или менее второстепенных персонажей, каждый из которых добавляет истории затейливости и юмора… Особенную нежность я испытываю к Дельпешу, Кларе, Мадихе, Арману…
«Безумство Мазарини», как и другие мои романы, особенно первые, — это квест, который олицетворяет Безумство Мазарини: герои отправляются на поиски сокровища, пользуясь зашифрованной картой, блуждают в подземных ходах… В этом смысле «Безумство Мазарини» может показаться простеньким чтивом, игрушкой, но я считаю его самым личным из своих романов. Хвалю себя (уж простите за нескромность!) за то, что придумал такого вот Колена, подростка с несчастливой судьбой, который в ходе квеста с неожиданными поворотами не может доверять никому из взрослых и все-таки не теряет надежды, становясь только сильнее.
Роман «Безумство Мазарини» увидел свет в 2009 году. Тираж, составлявший несколько тысяч экземпляров, давно распродан. Готовя переиздание, я мало что переписал — если говорить о стилистической правке, — но счел необходимым внести одно важное изменение: в первом издании Колен вел расследование вместе с двумя друзьями. Мне показалось, что эта веселая команда из трех мальчиков пришла прямиком из моих воспоминаний о летних лагерях и прочитанных в детстве книг.
Рядом с Коленом явно не хватало женского персонажа. Не один год у меня в голове дремала идея добавить в эту историю Мадиху, чтобы образовался куда более увлекательный треугольник Арман — Мадиха — Колен. Был ли я прав? Жду ответа от тех, кто прочел оба варианта…
Я люблю роман за то, что сумел соединить в нем легкость с леденящими кровь «страшилками». Мне нравится, что он почти не поддается классификации, и это делает его книгой для всех поколений: юным — захватывающие приключения, остальным — океан любви.
Действие самого личного из моих романов происходит в придуманном месте. Странно, не правда ли?
От воображаемого до чудесного рукой подать. Ни одна следующая книга не уносила меня за пределы нашей реальности. Не будь «Безумства Мазарини», я не смог бы двигаться дальше.
Мишель Бюсси
1. Конец
Воскресенье, 20 августа 2000, 02:51
Остров Морнезе
Грязную комнату заливает свет маяка Кандальников — словно на миг в нее хлынуло солнце. Но через секунду вновь побеждает тьма, пронизанная лишь слабыми лучами фонарей, почти серыми от удушливой пыли, — кажется, в них копошатся тысячи насекомых.
Здесь, в этой мерзкой норе, я умру.
Так и будет.
Меня терзает один, самый последний вопрос: решатся ли эти люди меня пытать, перед тем как прикончить, и как далеко они готовы зайти, чтобы заставить меня заговорить? Станут ли они кромсать меня на куски? Будут ли копаться в черепушке, надеясь вычленить нужные воспоминания?
Взломщики памяти.
Все ясно. Несколько минут назад я сложил все части головоломки. Картина прояснилась. Я все вспомнил, но не знаю, выдал себя или сумел скрыть чувства.
Насколько до них это дошло?
Мертвая тишина. Сквозь толстые каменные стены не просочится ни один звук острова Морнезе. Я слышу только трудное дыхание моих палачей. Их четверо. Трое мужчин и одна женщина. Четверо взрослых, которым я, по идее, должен безоговорочно доверять. И доверял.
К большому сожалению.
Дуло пистолета все еще смотрит на меня. Они стоят неподвижно, прислонившись к грязным стенам, и я различаю только их тени. Сколько еще они продержатся, прежде чем набросятся на меня?
Они не хуже моего знают, что по всему острову рыщут десятки полицейских, разыскивают меня, гонятся за ними и сейчас, наверное, уже спустились в подземелья и идут по бесконечным ходам, прорытым в недрах острова. Прочесывают каждый метр Морнезе, облава ведется по всем правилам, но у полицейских нет ни малейшего шанса на удачу. Во всяком случае, вряд ли они поспеют вовремя. Мои палачи перекрыли все выходы, они давно начали готовиться и все предусмотрели.
На что еще надеяться?
У меня даже бутылки не было, чтобы бросить в море, как делают потерпевшие кораблекрушение, а клочки красной бумаги, оброненные несколько часов назад, бессильны против ветра с Ла-Манша. Но есть несколько дорогих мне людей, те, кому я еще доверяю и кто способен… На что они способны? Разве что догадаться.
А уж о том, чтобы найти…
Снова луч маяка. Мимолетная слепящая вспышка. Трое мучителей с тусклыми лицами обитателей преисподней, никогда не видевших дневного света, уставились на меня без малейшего сочувствия. Только она, стоящая у камина, прячет глаза.
Коротко блеснул осколок стекла, последнее жалкое оружие, лежащее на земле в трех метрах от моих ног.
Я скоро умру.
Они не могут меня пощадить. Теперь я слишком много знаю. Я видел их, разглядел настоящее лицо. Все случилось очень быстро, всего каких-то пять дней назад меня беспокоило совсем другое — сейчас и вспомнить смешно.
Тогда я был обычным подростком.
Одним из многих.
Нелегко бывает восстановить и описать свои мысли и чувства, то, как они менялись в течение нескольких дней, как час за часом, минута за минутой с головокружительной скоростью ускользала логика. И тем более трудно угадать мысли и чувства других участников событий — Симона, Мади, Армана.
Но я попытаюсь.
