— Тьерри… только Тьерри… Он не такой, как…
Она разрыдалась. Я не чувствовал к ней никакой ненависти. Только жалость.
Теперь все было в порядке. Теперь я все понимал. Оставался один вопрос, на который у меня уже был ответ.
— Значит, это не мой отец хватал под юбкой ту девушку, Джессику? Это был Максим Приер?
Брижит удивленно посмотрела на меня. Вот она, деталь, которую они не сумели учесть.
— Конечно, это был не твой отец. Максим с ума сходил по девчонке, та его дразнила, а когда случился скандал на стройке, бросила его. Это, наверное, тоже сыграло свою роль. Колен, твой отец не мог изменить твоей маме. Твои родители любили друг друга, они были так неприлично счастливы, что все другие пары им завидовали. Они жить друг без друга не могли. Как бы горестно все ни сложилось, ты, Колен, дитя любви…
Брижит впервые посмотрела мне в глаза:
— Ну вот, Колен, теперь ты знаешь все. Надеюсь, это поможет тебе вспомнить про Безумство Мазарини. Иначе они убьют тебя.
— Они убьют меня в любом случае.
Я встал, собираясь вернуться в комнату.
Во всем виноват Валерино. Наверное, это он убил мою маму. Может, идея с разбитой бутылкой не так уж и плоха. Я знал, что Брижит не причинит мне вреда, что она меня не выдаст. Если повезет, я смогу перерезать Валерино сонную артерию, решимости мне хватит. Но затем Максим Приер наверняка меня прикончит. Пулей — в спину или в сердце. Разницы никакой.
А может, они тогда испугаются и отпустят меня? Они ведь все до дрожи боятся Валерино.
Я пристально посмотрел в глаза Брижит и взял бутылку. Она ничего не сказала, ничего не сделала. Надо было разбить бутылку так, чтобы никто не услышал. Но как?
Я шагнул вперед, но наткнулся на один из ящиков и с грохотом упал. Из соседней комнаты тут же ворвался Валерино:
— Что такое?
Брижит уже подскочила ко мне, помогла встать.
— Ничего, — сказала она. — Он потрясен. Потерял равновесие.
Валерино подозрительно посмотрел на меня, в руке у него был пистолет.
— С признаниями покончено. Возвращайтесь к нам.
Я медленно двинулся вперед.
Валерино стоял всего в двух метрах от меня. Одну руку я держал за спиной, сжимая отбитое горлышко бутылки. Брижит, стоявшая позади, не могла этого не видеть.
Она ничего не сказала.
Она стала моей сообщницей.
Валерино вот-вот наверняка обратит внимание, что я прячу руку за спиной. Мне надо всего лишь продвинуться вперед, совсем немного, на два-три шага.
И я смогу ударить.
Перерезать горло убийце моей мамы.
64. Свет в ночи
Воскресенье, 20 августа 2000, 02:36
Руины аббатства Сент-Антуан, остров Морнезе
Дельпеш, Клара, отец Дюваль и Мади несколько минут молча обдумывали предположение Армана.
Невероятное и правдоподобное одновременно.
Среди полицейских вдруг началось какое-то оживление.
— Они их нашли! — закричала Мади.
Дельпеш кинулся к ним, коротко поговорил с офицером тюремной охраны.
— Ложная тревога, — разочарованно сообщил он, вернувшись. — Но они получили по факсу план подземелий от Симона Казановы и теперь смогут прочесать все коридоры. Если Колен там, они его найдут.
Арман что-то скептически промычал.
Клара заботливо наклонилась к нему:
— Мы можем положиться на этих людей. Они профессионалы. У них есть план…
Арман даже не заглянул в открывшийся вырез.
— Они же не идиоты, — отрезал он.
— Ты о чем? — не понял Дельпеш.
— Если мы принимаем гипотезу насчет махинации, значит, они начали готовиться к этому очень давно, десять лет назад. Я плохо себе представляю, чтобы они закрылись в тоннеле, не предусмотрев выхода, когда у них на хвосте вся полиция.
— Они не могли предположить, что у полиции будет точный план, — возразил Дельпеш.
— Но знали, что их будут ждать у выхода! Эти подземелья — обман, ловушка. Наверняка Валерино три дня прятался под землей, пока его искали наверху. Теперь же, когда все полицейские, как кроты, зарылись в землю, я уверен, что Приер, Валерино и Колен как раз наверху.
Дельпеш посмотрел на Армана с восхищением.
— Похоже, коэффициент интеллекта у него все сто сорок, — ввернула Мади.
— То, что говорит мальчик, звучит неглупо, — согласился отец Дюваль. — Может, поделиться с полицейскими?
— Не думаю, что они прислушаются к советам пятнадцатилетнего пацана, — возразил Дельпеш.
Двор аббатства понемногу пустел.
Отряды полиции и тюремной охраны проворно спускались в подземелье. «Как муравьи, которые бросаются на приманку», — подумал журналист. А вслух произнес:
— Даже если ты прав, мы мало что можем сделать, только ждать.
Наступило долгое молчание.
Взгляд Мади остановился на очертаниях высившегося над развалинами громадного креста Святого Антония. На короткий миг грани креста показались ей более четкими, контрастными, словно где-то за ним включился свет.
Мощные автомобильные фары?
Странно.
Через несколько секунд верхушка креста снова осветилась.
— Что это за свет? — спросила девочка.
Ответил ей обычно неразговорчивый отец Дюваль:
— Это отсветы маяка Кандальников. Он довольно далеко отсюда, но свет достигает всех самых высоких точек острова.
— Аббат, у вас есть бинокль? — завопила Мади.
Отец Дюваль невольно улыбнулся, услышав это обращение.
— Есть. В лагере.
— А с маяка виден весь остров?
— Нет, не весь, — ответил отец Дюваль, — но довольно значительная его часть.
— А есть на острове точка еще выше? — присоединился к расспросам Арман. — Откуда виден весь остров?
— Нет, — ответил отец Дюваль. — Но…
— Я могу достать ключи от маяка, — сказал Дельпеш. — Сторож — мой давний приятель. Надо будет только заехать в порт.
— Поехали! — загорелась Мади.
— Спокойно, дети, — попытался остудить их пыл журналист. — С маяка мы мало что увидим, особенно ночью. Шансы практически нулевые.
— Тогда почему вы хотите поехать?
Клара застегнула жакет и сказала:
— Потому что великий Дидье Дельпеш терпеть не может находиться там, где суетятся другие. Через несколько часов вход в тоннель бросятся фотографировать все репортеры страны, а Дельпеш будет уже в другом месте… Так почему бы не на маяке!
