Иван слушал, не говоря ни слова.
– Короче говоря, – продолжил американец, – у меня такой план. Мы вкладываем деньги при условии, что владелец немедленно увольняет управляющую, которая, судя по твоему отчету, просто сумасшедшая. Затем назначаем тебя на ее место. Месяцев за шесть-восемь ты разберешься с увольнениями и наберешь новую команду. Идет?
Раффо молча кивнул.
Он пребывал в замешательстве, хотя, вообще-то, должен был радоваться такому предложению. Что может быть лучше, чем возглавить на несколько месяцев ресторан и доказать родителям, что он справляется с этим делом куда лучше, чем они?
Может, страх воды давал о себе знать? Да, это его несколько тревожило, но не так уж сильно – свои чувства он давно научился контролировать. Что-то другое мешало… Но что?
Раффо вышел из парижского офиса в странном состоянии.
Он решил воспользоваться приездом в Париж и заглянуть к профессионалке, которую регулярно посещал. Недолго думая, он поймал такси и попросил отвезти к ее логову.
– Подождите, я вернусь через десять минут, – бросил он таксисту. – А потом отвезете меня на Лионский вокзал.
– Идет.
Профессионалка была свободна. Он поспешил за ней по лестнице на последний этаж, в комнату с одуряющим запахом.
– Никаких стонов и криков. Веди себя тихо, – сказал он, пока она раздевалась.
– Да знаю, знаю.
Четверть часа спустя он вернулся в такси, потный и раздосадованный. Не сработало. Девчонка все перепробовала, никакого эффекта. Полный провал.
Его мысли занимало другое. Из головы не выходил образ Ширдун. Эта неуловимая женщина сводила его с ума. Она казалась способной на все, в ней соединялись достоинства и недостатки, присущие самым разным женщинам. Эта загадка не давала ему спокойно спать. Рядом с Сибиллой он чувствовал себя скучным, абсолютно предсказуемым, похожим на каменную статую. Пора было признать: она завладела его рассудком. Только сейчас он понял, что днем и ночью думал исключительно о ней, об этой уникальной, многогранной женщине, которая во всем превосходила его.
Это абсолютно выбило его из колеи. Впервые в жизни он чувствовал нечто подобное и не понимал, как быть.
Такси высадило его на вокзале. Поздно вечером поезд с громким скрежетом колес остановился в бывшей столице Галлии. Раффо направился прямиком в отель.
Всю ночь ему снилась Сибилла Ширдун.
Утром он пришел к тревожному выводу: он влюбился. От такой мысли ему стало не по себе. Разве не он повторял себе всю жизнь: «Интеллект всегда побеждает чувства»? Ну вот, пришел его черед стать идиотом.
И как ни странно, этот факт его нисколько не испугал.
Глава 20
Клик.
Я нажала кнопку «Стоп» на диктофоне.
Тишина, казалось, заполнила все просторное помещение под крышей.
Оскар Фирмен даже не отвел взгляд. Его ничуть не смущало происходящее.
Я тоже старалась сохранять спокойствие.
– Ну? Что вы на это скажете?
Он не спешил отвечать. Неторопливо взяв стакан воды со столика у кресла, он медленно сделал глоток.
Я не отставала:
– Чем вы объясните эти гадкие слова?
Он снова, так же неторопливо, как в первый раз, выпил воды.
– Приход ребенка в мир сопровождается глубокой травмой – травмой сепарации. Существо, которое пребывало в слиянии с матерью, внезапно оказывается отрезанным от нее. Как и на других жизненных этапах, само по себе это изменение позитивно, но проходить через него сложно…
Я молчала.
– Как я уже говорил, характер – это способ понять мир, приспособиться к нему, объяснить происходящее вокруг и поведение людей и, наконец, найти свою манеру жить и выработать определенное поведение.
Я опять промолчала.
– Поскольку приход ребенка в мир – событие травматичное, неудивительно, что в основе формирующегося характера лежит глубокая тоска, что-то вроде иррационального страха. Никто не знает, в чем причина этого. Некоторые считают, что ребенок бессознательно интерпретирует сепарацию с матерью как наказание, как следствие его неидеальности, к исправлению которой он будет стремиться всю жизнь. Но пока это лишь гипотеза, в такой тонкой сфере невозможно говорить о чем-то с уверенностью. Как бы то ни было, каждый характер строится вокруг присущей ему иллюзии. Эта тоска является стержнем, на который наслаиваются особенности, достоинства и недостатки человека.
Фирмен замолчал. Я долго всматривалась в него, прежде чем открыть рот. Он даже не пытался оправдываться. Казалось, ему и правда не в чем было себя упрекнуть.
– Значит, ваши слова на записи – это одна из тех иллюзий? И вы встроили ее в мой характер?
Он кивнул.
– А в предыдущие разы были другие иллюзии?
– Существует девять типов характера. У каждого свой стержень.
– Меня бесит сама мысль о том, что вы запрограммировали меня на такую гадость.
– Заместив ту, что была у вас до этого…
– У меня нет оснований верить вам.
Он пожал плечами и глубоко вздохнул, как бы показывая, что он тут ни при чем.
– Однако это так.
Я чувствовала себя птицей, запертой в клетке. У меня отобрали остатки свободы.
– Уберите это! Уберите все страхи, тревоги и иллюзии, из-за которых я страдаю.
Он грустно улыбнулся:
– Их гораздо проще заменить, чем убрать…
– Я не хочу никакого страдания в глубине души. Я хочу… чтобы внутри ничего не было прописано. Я хочу сама выбирать, во что верить, чего бояться и о чем тревожиться.
– Мы не выбираем, во что верить, чего бояться и о чем тревожиться.
– Тогда я хочу бояться только того, что реально происходит в моей жизни, а не идти на поводу у дурацких иллюзий.
– Не иметь иллюзий значит не быть личностью. Мы уже говорили об этом.
Я поймала его на слове:
– Отлично. В таком случае я согласна не быть ею.
Мне показалось, что слова эхом отразились от стен комнаты.
Фирмен снова выпил воды и остался сидеть со стаканом в руках.
– У меня недостаточно власти, чтобы сделать это.
– А у кого ее достаточно?
Он взял паузу, затем торжественно изрек:
– У вас.
– В смысле?
– Только вы можете это сделать.
Этот человек издевался надо мной. Он преследовал какую-то тайную цель, а я даже не представляла, какую именно. И конечно, он не собирался удовлетворять мои желания. Он вел свою игру, а я не знала ни правил, ни конечной цели.
