Книга Навстречу миру, страница 30. Автор книги Хелен Творков, Йонге Мингьюр Ринпоче

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Навстречу миру»

Cтраница 30

Кармапа сказал, что может поддерживать осознавание в течение всего дня и отследить растворение чувств почти до момента засыпания. После того как он засыпал, он снова оказывался в состоянии осознавания. Но он утрачивал его каждую ночь на несколько мгновений, прямо перед тем, как погрузиться в сон, и сейчас ему нужен был совет, как устранить это прерывание.

Почтенный гость был потрясен. Он никогда не встречался с таким поразительным непрерывным пребыванием в состоянии осознавания и тут же выполнил простирания перед Кармапой, живым воплощением мудрости. Потом он сказал Его Святейшеству, что не может ничего советовать ему, но они обсудили текст, в котором говорилось об уме, не проводящем различий между днем и ночью.

КАЖДУЮ НОЧЬ МЫ ФАКТИЧЕСКИ ПРОХОДИМ ЧЕРЕЗ МАЛЕНЬКУЮ СМЕРТЬ

Это очень вдохновляющая история, но я и близко не подошел к такой степени поддержания устойчивого осознавания. Пытаясь практиковать медитацию перед сном во время трехлетнего ретрита, я столкнулся с трудностями. Формальная программа отводила три месяца на то, чтобы научиться этой практике. Прошло уже девяносто дней, а я по-прежнему засыпал мертвым сном каждую ночь. Однажды мы должны были собраться в главном зале на общую молитву, которая начиналась в пять утра. Нам сказали встать в два часа ночи и практиковать в своих комнатах до общего собрания. Той ночью я плохо спал. Оказавшись в главном зале, я клевал носом. Я перепробовал все уловки, чтобы не заснуть – закатывал глаза вверх и вонзал ногти в бедра, но ничего не помогало. Потом я подумал: «Хорошо, попробуй сделать медитацию сна». Сначала мне показалось, что я словно падаю, потом мой ум успокоился, и я пребывал в медитативном осознавании около пяти минут, прежде чем утратил его и заснул. Через пару минут я проснулся и впервые смог наблюдать за своим осознаванием, пока снова засыпал.

Проснувшись, я почувствовал себя отдохнувшим, полным сил, мой ум был в состоянии медитации. Спокойный и расслабленный. Открытый и ясный. Такое случилось со мной впервые. Лучше всего у меня получается выполнять медитацию на засыпание во время формальной сессии, когда на меня нападает сонливость, и я позволяю себе заснуть, или же во время невообразимо долгих утомительных церемоний.

Я не сразу заснул в свою последнюю ночь в комнате отдыха на вокзале и в какой-то момент утратил осознавание. Потом мне приснился сон, который не принес успокоения: я шел из Катманду в свой родной городок в Нубри, путь, который мне приходилось проделывать множество раз. Пешком дорога занимает около восьми дней, приходится карабкаться по опасно узким тропинкам с видами на сияющие пики Гималаев. На некоторых отрезках тропа изгибается вдоль отвесных ущелий глубиной более трехсот метров, на дне которых шумит горная река. Зловещие валуны выступают из склона горы. Упадешь с этой тропы – и твое тело никогда не найдут.

Я шел по дороге, когда вдруг раздались резкие грохочущие звуки, сверху покатились валуны и раздавили меня. Я проснулся от страха. Сел на краю койки. Сердце глухо бьется, а рот пересох от жажды. Я оглядел ряды кроватей, на которых спали мужчины, некоторые громко храпели. Мне не удалось пробудиться во сне и осознать, что меня раздавили валуны. Я среагировал как беспомощная жертва. Я чувствовал облегчение, оказавшись вне кошмара, но все еще был почти в слезах, пытаясь убедить себя, что этот сон был проявлением иррациональных страхов, а не служил дурным предзнаменованием для моего путешествия.

Когда мы практикуем осознанные сновидения, мы учимся просыпаться во сне и знать, что видим сон. Мы часто говорим о просветлении как о пробуждении – это означает, что мы начинаем видеть реальность такой, какая она есть. День или ночь, смысл один: проснись! Если на нас падают камни и мы распознаем это как сон, тогда можем отскочить в сторону или прыгнуть с обрыва в реку и не пострадать. Мы уже знаем, что во сне возможно все: падение, полет, встречи с умершими, изменение форм и т. д. Мы знаем, что реальность сновидений не ведает ограничений. Но даже осознавая, что наше тело во сне возникает из нашего собственного ума, мы настаиваем на том, что сны – иллюзорны, что они нереальны.

Сны могут раскрыть полезную психологическую информацию, которая не всегда доступна бодрствующему уму. Но, используя их для исследования реальности, мы не пытаемся истолковать или понять их значение, не ищем в них знаков и символов. Мы работаем с прямым переживанием, которое дарит нам сон, чтобы бросить вызов своим убеждениям и расширить восприятие. Жесткий ум требует, чтобы все соответствовало его ожиданиям, даже сновидения. По этой причине, когда во сне мы встречаем людей, которые уже умерли, тонем, или летим, мы тут же приходим к выводу, что сон – это нечто нереальное. Мы отбрасываем его как нечто ненастоящее – так наше статичное и запутанное восприятие остается мерилом реальности. Но этот взгляд меняется, когда мы начинаем исследовать отсутствие «я», и распознавание непостоянства постепенно вытесняет нашу привязанность к зацикленности. Тогда мы можем взглянуть на сны свежим взглядом, ведь они – противоположность закрытого, жесткого ума. Образы в сновидении зыбкие, подернуты дымкой, полупрозрачные, подобны миражам, они за пределами нашего контроля – но не за пределами нашего ума. Сны могут ошеломить нас, иногда нам хочется вынырнуть из кошмаров, или же мы подавляем табуированную информацию, которая в снах выходит на поверхность. Но наши сны – это мы, поскольку эти образы могут возникнуть только из наших проекций.

Во сне все кажется неустойчивым – все мимолетно и переменчиво. Днем мы верим в наличие отдельного «я», которое стремится держать все под контролем, в то время как во сне это же самое «я» превращается во все мыслимые и немыслимые виды явлений.

Переходный период между сновидением и обусловленным бодрствующим состоянием – это еще один пример бардо становления. Мы можем проснуться с чувством испуга или потерянности, как я, когда мне приснился сон про падающие валуны. Но потом, вместо того чтобы посмотреть на эти чувства и узнать, что они предлагают, обыкновенно мы изо всех сил стараемся восстановить себя в рамках вчерашней реальности: «Это моя кровать, моя комната, мое тело». И снова тревога толкает нас от того, что мимолетно и зыбко, к привычным образам, которые кажутся прочными и неизменными. Нам хочется вернуться к тому, что больше соответствует нашим ожиданиям. Какое счастье, что это всего лишь сон, а не реальность. Мой партнер не бросил меня. Мой ребенок не оказался в горящем доме. Я не тону. Я снова тот, кто я есть, настоящий я. Мы прячемся от страха и ищем поддержки в том, что нам знакомо. Но поскольку то, от чего мы бежим, возникает из нашего ума – мы убегаем от самих себя, и этот путь никогда не приведет нас к счастью.

Меня не раздавили валуны. Но это не делает меня прочным. Я жив. Я все еще задаю себе вопрос отца: «Ты Мингьюр Ринпоче? Ты тот же Мингьюр Ринпоче, что и во сне, или другой?» Я могу дотронуться до своей руки, до лица. Если я сейчас потянусь, чтобы дотронуться до «я» из сновидения, то ничего не нащупаю. Валуны не причинили мне вреда. Но если бы сейчас на меня упал потолок, наверное, он бы раздавил меня. Кто лежал бы под его обломками – тот же Мингьюр Ринпоче, что и во сне, или другой? Нагасена сказал, что он существует только как ярлык, условное обозначение, имя, что он – это не его кровь. Но все же и он тоже мог пораниться, и кто бы тогда истекал кровью?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация