Я чувствовал, как меня тянет назад то, что я ценил и любил, что было знакомо, и понимал: это естественная часть отсечения привязанностей. Я также начал понимать, что смерть прежнего «я» и перерождение в новом качестве не происходит за одну ночь. Я находился уже не в знакомой обстановке монастыря, но по-прежнему слишком сильно был собой, Мингьюром Ринпоче, чтобы чувствовать себя комфортно, сидя на полу среди незнакомцев. Но это изменится. Я уверен.
Я смотрел в окно поезда. Только что я воображал Патрула Ринпоче в прохладе и свежести Тибетского нагорья. Теперь видел плоские поля Индийского субконтинента под палящим солнцем. Если бы я мог сейчас поговорить с отцом, что бы он сказал?
«Ами… послушай меня…»
А потом что… Какой была бы следующая фраза?
Убаюканный движением поезда, я задремал.
Часть II
Возвращение домой
Глава 16
Там, где умер Будда
Дорога от станции в Горакхпуре до Кушинагара занимает на автобусе полтора часа. С каждым разом мне все легче было расплачиваться за что-нибудь, хотя все еще приходилось тщательно изучать каждую банкноту, чтобы не ошибиться с номиналом. Я занял место на деревянной лавке у открытого окна. Пейзаж за окном становился все более захолустным и сельским – небольшие редкие деревни среди зеленых полей. Запряженные в упряжку волы, которых понукал сзади пожилой мужчина в коротком белом дхоти, медленно шли через поле, отгоняя хвостами мух с боков. Я видел, как целые семьи работают вместе. Наш автобус делил дорогу с машинами и грузовиками, а также маленькими лошадками, которые тянули повозки с людьми, клетками с птицами или пластиковыми мешками с зерном; в других лежали кучи свежесрезанной цветной капусты или штабели длинных деревянных шестов, которые выглядели как строительный материал.
Я чувствовал облегчение, уехав из Варанаси. Последние пару дней оказались тяжелыми. Но этот ретрит по-прежнему вызывал у меня энтузиазм. Я осознавал беспокойство в своем уме, которое проявлялось на поверхности. На более глубоком уровне я чувствовал себя бдительным, уверенным и даже удовлетворенным. Я знаю, что беспокойство – не настоящая проблема. Я все еще хочу переродиться как беззаботный странствующий йогин. Я не хочу жить как принц, в ловушке стерильной обстановки. Если бы смысл медитации заключался только в том, чтобы избавиться от негативных эмоций, я вообще не был бы заинтересован в практике.
По обочине бродили дворняги. Коровы, цыплята и свиньи не поднимали голов от земли, или поедая что-нибудь, или находясь в поисках еды. Вороны галдели на ветвях, а белые журавли сидели неподвижно, как колонны, или на земле, или на спинах коров. Чем дальше мы погружались в эту мирную сельскую жизнь, тем непринужденнее я себе чувствовал. Должно быть, эти поля и животные похожи на те, что видел Будда. В его времена Кушинагар был столицей небольшого царства Малла. Тогда было больше лесов, в которых жили опасные змеи, леопарды и тигры. Думаю, Будда ходил босиком по грязным тропинкам. Интересно, было ли ему когда-нибудь страшно?
Паломники приезжают в Кушинагар, чтобы посетить парк Паринирваны, сооруженный на том месте, где умер Будда. Как я прочитал в путеводителе на вокзале в Варанаси, он представляет собой обширную территорию ухоженных газонов, которые окружают ступу и прилегающее к ней здание XIX века. В нем находится шестиметровая известняковая статуя Будды, лежащего на правом боку, с лицом, обращенным на север. В полутора километрах оттуда находится Рамабхар ступа, также известная как ступа кремации, в которой хранятся реликвии Будды из погребального костра. Больше там смотреть не на что. За время, прошедшее с моего последнего визита сюда, рядом с местом паломничества построили несколько храмов буддийских традиций разных стран, таких как Тибет, Мьянма и Таиланд. Но по большей части Кушинагар остается ничем не примечательным индийским городком.
ЕСЛИ БЫ СМЫСЛ МЕДИТАЦИИ ЗАКЛЮЧАЛСЯ ТОЛЬКО В ТОМ, ЧТОБЫ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НЕГАТИВНЫХ ЭМОЦИЙ, Я ВООБЩЕ НЕ БЫЛ БЫ ЗАИНТЕРЕСОВАН В ПРАКТИКЕ
Вход в парк находится неподалеку от дороги, и если ехать со стороны Горакхпура, то он расположен перед автобусной станцией. Водитель легко согласился высадить меня у ворот. Я сошел с автобуса и направился в парк, радуясь тому, что покинул Варанаси и оказался здесь. Только что прошел дождь, воздух был свеж, трава сверкала.
У входа сидели два охранника в форме. Они изучили документы, подтверждающие мое непальское гражданство, и пропустили меня. Я направился прямо к лежащему Будде, чтобы выразить свое почтение. Отставив рюкзак в сторону, я сделал три полных простирания, а потом сел на колени на полу. Я молился о том, чтобы не терять связи с вневременным осознаванием, которое – суть всех беспокоящих эмоций. Молился о том, чтобы чувства дискомфорта, и особенно смущение, освободились сами собой, молился о том, чтобы позволить этим чувствам быть и удерживать их в своем осознавании. Молился о мужестве приветствовать негативные эмоции и работать с ними. Молился о том, чтобы видеть волны не как чудовищ или грозные препятствия, но как игру просветленной активности, которая отражает истинную природу моего ума. Я молился о том, чтобы сделать свое понимание более глубоким и тем самым принести больше пользы живым существам.
Я взял рюкзак и стал пятиться назад от лежащего Будды, не поворачиваясь к нему спиной, пока не прошел через дверной проем. Потом пару раз обошел парк, наслаждаясь тишиной и приглядывая место, где, возможно, мне захотелось бы сесть следующим утром. Я миновал охранников и медленно пошел к скоплению гостиниц, которые находились в пяти минутах ходьбы от парка. По дороге я купил жареную кукурузу за пять рупий у уличного торговца, а у другого – еще пять бананов всего за рупию каждый, поразившись их дешевизне.
Я поселился в одноэтажной гостинице. Ее название, «Дхарамсала», означает «дом паломника», указывая на самое простое и недорогое размещение. Владелец, дружелюбный мужчина средних лет, проводил меня в номер, размером примерно в шесть квадратных метров. Там стояла небольшая кровать, были вентилятор и ванная комната с душем. Комната без еды стоила двести рупий в день (около трех американских долларов).
Это место будет моим домом, который я покину утром, чтобы осторожно окунуться в бродячую жизнь, и в который вернусь вечером. «Не торопись, – сказал я себе. – Я буду стоять на этом мосту так долго, сколько понадобится, становясь бездомным, становясь нищим и садху, осваиваясь в этом новом качестве».
Комната отдыха на вокзале в Варанаси была моей зоной безопасности. Эта гостиница в Кушинагаре исполнит ту же роль. Предполагалось, что этот ретрит так расширит границы того, что я знал о себе, что просто не останется никакого не уверенного в себе «я». Не будет ролей, которые надо играть, ожиданий, которым надо соответствовать, титулов, которые надо чтить. Но я опережал события. Мой отец всегда говорил мне не быть таким нетерпеливым. Несмотря на все мои старания угодить ему, я так и не выучил этот урок. Я ошибочно считал подбрасывание дров в огонь событием, в то время как это был процесс. Где-то в своем воображении я перепутал маленькую щепку для растопки с настоящими дровами.
