Я сказал: «Да».
«Вы монах?»
«Да».
«Вы медитируете?»
«Да».
Он сказал: «Я приехал сюда, чтобы медитировать, но у меня плохо получается, и я не могу долго сидеть. Вы не против, если я спрошу у вас совета?»
Он объяснил, что его учили анапанасати. На санскрите «сати» значит «внимательность», а «анапана» – дыхание: «внимательность к дыханию». Он пытался направить ум на дыхание, на ощущение того, как поднимается и опускается живот, на ощущение воздуха, проходящего через ноздри. Его научил этой практике буддийский учитель традиции тхеравада, распространенной в Юго-Восточной Азии. Но ум этого мужчины становился беспокойным, появлялись мысли, он начинал следовать за ними и не мог сохранять сосредоточенность на ощущениях дыхания.
Я объяснил ему, что нет необходимости избавляться от мыслей. Не превращайте мысли во врагов. Проблема не в них как таковых, а в том, что мы следуем за ними. Когда вы осознаете, что следуете за образом, представлением, событием в прошлом, планами на будущее, осознайте, что именно этого и нужно остерегаться. Когда вы теряетесь в мыслях или попадаетесь на удочку какой-нибудь истории, верните ум к дыханию. Потом я объяснил ему: «Если вы забываете про осознавание, значит, уже не медитируете. Дыхание – это якорь, который помогает сохранять с ним связь. Пока вы помните про осознавание, вы можете позволить мыслям приходить и уходить, словно через вращающуюся дверь. Никаких проблем».
Он сказал мне: «Когда я пытаюсь успокоить ум, мысли только множатся».
Это распространенное явление. Я объяснил, что, когда мы впервые осознаем свои мысли, кажется, что их становится больше. Но на самом деле их вовсе не больше, чем раньше, просто мы лучше их осознаем. Желание научиться медитировать выражает стремление к свободе, подлинное устремление преодолеть цепляющееся эго. Но одновременно нас это страшит, и у нашего обусловленного ума есть много уловок, чтобы воспрепятствовать такому поиску. Я сказал этому человеку: «То, что вы описываете, – правильно. Так и должно быть».
Он выглядел растерянным, не уверенным, не шучу ли я над ним. Я не шутил. «Как только мы начинаем практиковать, – сказал я ему, – мы понимаем, насколько сумасшедший у нас ум. Многие воспринимают это как свидетельство того, что не способны медитировать. На самом деле, все как раз наоборот: это первый знак того, что мы начинаем знакомиться со своим умом. Это великое прозрение. У вас все будет хорошо». Я не шутил. Этот человек приехал в священное место и каждый день, изнемогая от жары, приходил в парк практиковать. Чтобы попробовать. Нам все это по силам.
«Еще один совет, – сказал я ему. – Не думайте, что ваш ум сильно отличается от умов других людей. У нас у всех обезьяний ум. Как только мы направляем на обезьяну увеличительное стекло, ум начинает казаться еще более безумным, чем когда-либо. Но это не так. Просто вы начинаете знакомиться с тем, насколько сумасшедшим он всегда был. Это отличные новости».
Ум создает мысли – это факт. Легкие дышат. Динамический элемент воздуха, иногда называемый ветром, внутри тела поддерживает мысли в движении. Мы способны остановить мысли не более, чем можем остановить ветер или дыхание.
Этот мужчина рассказал мне, что на время оставил важную должность в своей компании, чтобы медитировать и обрести внутренний покой. Он остановился в единственной дорогой гостинице в городе. На это путешествие ушел весь его годовой отпуск, и ему казалось, что он потерпел поражение. Он находился в состоянии войны со своими мыслями, борясь с ними и проигрывая. Я сказал ему: «Это чудесно, что вы решили использовать свой отпуск таким образом. И вы учитесь точно так же, как и все остальные, – сталкиваясь с ошибочными убеждениями и разочарованием, пытаетесь снова и снова. Другого способа нет». Потом я объяснил, что его разочарование – хороший знак. Оно указывало на то, что он уже распознал мысли как причину боли и неудовлетворенности. «Просто подумайте, как часто люди винят обстоятельства и никогда не смотрят в свой ум, чтобы решить проблемы». Потом я сказал: «Все, чего мы хотим, уже есть внутри нас. Нам нужно расслабиться и позволить нашей изначальной мудрости проявить себя».
Через два дня этот мужчина снова подошел ко мне. Ему очень помог мой совет, и он хотел поблагодарить меня. Он испытал огромное облегчение, узнав, что медитация не требует избавления от мыслей. Теперь он чувствовал меньшее беспокойство во время практики. Его ум по-прежнему часто отвлекался от дыхания, и, хотя он старался не отталкивать мысли, они все еще волновали его, в особенности одна. Этому мужчине было сложно принять то, что мудрость – наше неотъемлемое качество и что его нужно раскрыть, а не создать. Его бизнес зависел от показателей, целей и продуктивности. Стремление к прибыли определяло его жизнь. «Я всегда боялся, что, если стану более принимающим, то стану более пассивным. А я не хочу быть пассивным», – сказал он.
«Принятие и пассивность не имеют ничего общего друг с другом», – объяснил я. Очень важно проводить это различие, особенно сейчас, когда понятия мира и ненасильственного сопротивления стали путать с пассивностью. Даже некоторые буддисты считают, что мы должны лечь на рельсы, оказавшись перед несущимся на нас поездом. Подлинное принятие требует открытого ума, готовности исследовать все, что возникает. Принятие нельзя запрограммировать. Как раз наоборот, поскольку для этого необходимо открыто воспринимать этот мир и удерживать свободный ум, готовый ко всем ситуациям. Мы должны быть способны положиться на неопределенность. Принятие делает возможным подлинное различение, которое возникает из мудрости, и это отличается от решений, ограниченных неизменными шаблонами.
ПОДЛИННОЕ ПРИНЯТИЕ ТРЕБУЕТ ОТКРЫТОГО УМА, ГОТОВНОСТИ ИССЛЕДОВАТЬ ВСЕ, ЧТО ВОЗНИКАЕТ
Тогда мужчина из Азии объяснил, что, хотя работа утомляла его, она в то же время давала ему цель и чувство свершения. Впервые получив учения по анапанасати, он пытался понять, как сделать медитацию более активной, более продуктивной, превратить ее в подспорье для работы.
Интерес этого мужчины к тому, как можно было бы использовать медитацию для продвижения своей карьеры, напомнил мне диалог, состоявшийся на Тайване между китайским профессором экономики и моим близким другом, который прошел обучение в рамках традиционной тибетской программы для монахов-ученых. Профессор спросил: «Буддизм продуктивен или креативен?» Этот вопрос огорошил моего друга. Он едва ли понимал значения этих слов и никогда не соотносил их с Дхармой. Но все же ему хотелось выставить свою традицию в лучшем свете. Наконец он пришел к выводу, что буддизм продуктивен.
Профессор сказал: «На самом деле, продуктивность никому не поможет. Если вы беспокоитесь о том, принесут ли ваши усилия результаты, вы застрянете на месте. Условия постоянно меняются. Это факт. Если вы привязываетесь к фиксированным целям продуктивности, вы не можете сохранять открытость и гибкость. Вы не способны адаптироваться и обновляться. Вы становитесь жестким и не способны менять правила игры, даже когда они больше не служат вашим целям. Довольно скоро возникает что-то новое – метод, продукт, стратегия, – и ваш способ функционирования становится устаревшим и неэффективным. К тому моменту, когда вы осознаете, что у вас начался спад, уже слишком поздно».
