Если теперь посмотреть на географическое распределение авторов, цитирующих российские статьи (таблица 3), то можно ясно увидеть, что последние получают наибольшее число международных ссылок, если опубликованы в зарубежных англоязычных журналах, и минимальное — если в русскоязычных журналах. В последних почти две трети ссылок приходятся на других российских авторов научных статей. Интересно, что ученые из других стран ссылаются на российские англоязычные статьи почти с одинаковой частотой, будь они опубликованы в переводных изданиях или сразу на английском языке (и в обоих случаях намного реже, чем если бы они были опубликованы в англо-американских журналах). В этом проявляется самостоятельное влияние на международную заметность не только языка, но и страны издания.
Таблица 3. Распределение ссылок на российские публикации по типу издания и национальной принадлежности цитирующих авторов, индексированных в Web of Science, 1993–2015 гг.
Наконец, можно заметить существенные пересечения списков как наиболее часто цитируемых, так и наиболее часто цитирующих российские публикации, стран. Это совсем не случайно: ведь эти страны, среди которых США, Германия, Франция, Англия, Япония и Италия, одновременно являются основными научными партнерами России, с которыми публикуется и наибольшее число совместных статей. Эти коллаборации имеют решающее значение для международной заметности российских исследований: более половины статей российских авторов в зарубежных «международных» журналах являются результатом международного сотрудничества. Для сравнения, значение этого показателя опускается до 27 % в случае англоязычных статей, опубликованных в российских журналах, и до 9 % и 5 % для переводных и русскоязычных статей соответственно. Как было многократно показано на примере самых разных стран, международное соавторство остается для авторов с «мировой периферии» наиболее эффективной стратегией интернационализации, позволяющей резко расширить не только присутствие, но и «импакт» своих исследований
[210]. Так, 76 % всех ссылок, полученных российскими авторами статей в Web of Science, были написаны в соавторстве с зарубежными партнерами
[211]. Данные настоящего исследования подтверждают этот тренд: во всех категориях журналов, за исключением русскоязычных, международное соавторство увеличивает научный «импакт» статей. Значит, решающее значение имеет, как можно было бы предположить, не только или не столько факт международного сотрудничества (потенциально увеличивающий круг цитирующих), сколько язык и страна публикации, во многом определяющие престиж того или иного журнала.
Наиболее существенное отличие списка цитирующих российские публикации и цитируемых в них стран состоит в том, что в первом присутствуют авторы из бывших советских республик, для многих из которых Россия остается важным или даже важнейшим научным партнером. (Хотя постепенно происходит размывание российского влияния на постсоветскую науку: так, например, Азербайджан очевидно сегодня тяготеет к Турции как региональному центру науки, близкому ему по языку и религии, а прибалтийские страны интегрируются в североевропейский региональный кластер.) Так на разных (глобальном, региональном) уровнях воспроизводится «имперская» логика отношений метрополии и периферии. Очевидно, что ученые из развитых стран, занимающие центральное положение в научных сетях, обращают намного меньше (или даже вовсе не обращают) внимания на научные журналы, издаваемые в странах, являющихся для них «периферийными». Данный эффект проявляется особенно ярко в глобальном масштабе в том, что касается социальных и гуманитарных наук
[212]. Такой по преимуществу односторонний поток цитирований самым наглядным образом иллюстрирует асимметричный характер глобализации научной коммуникации.
Заключение
Пространство международной научной коммуникации, существующее в основном в форме рецензируемых периодических изданий, не является нейтральным по отношению к языку и к месту публикации. Иначе говоря, несмотря на кажущуюся однородность, к нему неприменима модель рыночного обмена или «разговора», в котором все потенциальные участники имеют примерно равные шансы участвовать и быть услышанными. На деле в доступе к нему и в шансах получить признание существует огромное неравенство. Международное пространство научной коммуникации можно сравнить с пирамидой, где обитатели верхних этажей не знают о существовании нижних, или с комнатой, перегороженной при помощи стекла, пропускающего свет лишь в одну сторону. Международные рейтинги журналов, в формировании и нормализации которых немаловажную роль играют производители баз данных научного цитирования (Thomson Reuters или Elsevier), отражают в первую очередь существующую социальную иерархию академических институций, в которой доминируют несколько сверхкрупных акторов. Все периферийные акторы, желающие принимать участие в этой системе, вынуждены принять язык и правила этой коммуникации, что, впрочем, совсем не гарантирует им успеха. В этом эссе я попыталась рассмотреть вопрос о том, какое место в этой системе занимают ученые и издатели из России, а также возможные стратегии их участия в новой международной гонке за научными публикациями и признанием.
Четверть века спустя после распада Советского Союза российские ученые продолжают публиковать результаты своих исследований в основном в русскоязычных изданиях, как правило имеющих очень низкий или нулевой импакт-фактор. В силу рассмотренных выше параметров глобальной экономики внимания, распространение переводных версий некоторых из этих журналов практически не улучшило международную заметность и «импакт» работ российских ученых. Немного чаще других категорий журналов, издаваемых в России, зарубежными коллегами цитируются англоязычные журналы, метящие в категорию «международных». В этом смысле производство оригинальных англоязычных журналов, пытающихся диверсифицировать национальный состав своих редколлегий и авторов, может в перспективе быть более успешной стратегией академической интернационализации для России, чем перевод «локальных» журналов. Но в первую очередь увеличение международной заметности и «импакта» российской науки начиная с 1993 года, безусловно, связано с увеличением доли статей, опубликованных по-английски в западных журналах и особенно в соавторстве с зарубежными партнерами.
