— Все на арабском языке! Ничего не понятно.
— Я думаю, что ты сможешь выучить арабский язык.
— Валид, но ведь он такой трудный…
— Это только кажется.
Повертев в руках свидетельство о регистрации брака, я еще раз с грустью посмотрела на непонятные арабские иероглифы и хотела было положить свидетельство в свою сумку, но Валид не позволил мне это сделать.
— Документ должен храниться у меня.
— Почему?
— Потому что я в доме хозяин, — не скрывая гордости, ответил Валид и положил документ в свой карман.
— А когда у нас будет собственный дом?
— Очень скоро мы на него заработаем. Все будет хорошо.
— Конечно, я за тобой, как за каменной стеной, — я прижалась к своему мужу покрепче и блаженно закрыла глаза.
— Теперь мы законные муж и жена. Ты не представляешь, как обрадуются мои родители, они за нас так много молились. Сегодня мы официально оформили отношения, поэтому с сегодняшнего дня я требую от тебя супружеской верности и покорности.
Последние слова немного меня озадачили, но я не стала показывать свое замешательство Валиду, потому что понимала, что египтяне и в самом деле любят покорных женщин. С другими они просто не смогут жить. Арабских мужчин отличает особенная ревнивость, кроме того, все они считают женщину своей собственностью. Я знала, что в нашей совместной жизни с Валидом могут еще неоднократно возникнуть вопросы, по которым мне будет страшно хотеться с ним поспорить, но я прекрасно понимала, что этого лучше не делать. Будет лучше, если я буду с ним во всем соглашаться и свое мнение оставлю при себе. Я слышала, что в доме женатых сыновей правит их мать, и успокаивала себя мыслью о том, что я еду к родителям мужа всего лишь погостить и мне не придется жить в его доме долгое время. Так как Валид — самый старший сын в семье, то его родители несут за него особую ответственность. Старший сын должен как можно больше времени проводить в доме родителей, а я должна быть готовой к их постоянным визитам. И все же я надеялась на то, что эта участь избежит меня, поскольку мы с родителями мужа будем жить в разных городах. Положив голову на плечо своему любимому, я стала рассматривать местные достопримечательности, которые состояли из грязных улиц, ветхих домов, каналов, заполненных мусором, и лавок с фруктами. Увидев, что недалеко от шоссе протекает река, на берегу которой сидят египетские женщины и полощут белье, я очень сильно удивилась и не могла не поинтересоваться у мужа:
— Валид, а что, в этих домах нет водопровода? Белье стирают в реке…
— Водопроводы в домах есть. Просто местные женщины таким образом общаются и делятся новостями.
— А, это что‑то вроде наших бабушек, сплетничающих на лавочке у подъезда!
— Я не знаю, какие у вас там бабушки на лавочках, но наши женщины любят такое общение. И стирка идет, и по душам поговорить можно.
— А почему в основном все египтянки очень толстые? Говорят, они много едят.
— Они действительно много едят и не соблюдают никаких диет. Египтяне любят полных женщин. Если египтянка худая, значит, она либо бедная, либо больная.
— Ты хочешь сказать, что мне придется еще поправиться?
— Я хочу сказать, что я буду любить тебя любой, какой бы ты ни была. Ведь тебя подарил мне сам Аллах.
— Значит, в Египете полная женщина — зажиточная женщина. Хорошо, а по чему можно определить достаток мужчины?
— По обуви. Все смотрят, какая у тебя обувь. Ты можешь ходить в старом грязном халате, но носить дорогую обувь, и все будут думать, что ты — обеспеченный человек.
— Значит, босиком здесь лучше не ходить?
— Думаю, не стоит. Тебя могут неправильно понять.
Закрыв глаза, я представила, какой будет наша жизнь с Валидом, как я буду ждать его с работы, учить арабский язык, готовить обед, выходить на балкон и наблюдать за тем, как в соседнем дворе сидят пожилые арабы, играют в нарды и курят кальян. Я приучала себя к мысли о том, что обязательно привыкну к Хургаде. Этот молодой город еще только развивается и строится. Пройдет время, и он станет интереснее и красивее.
— Валя, ты спишь? — поинтересовался Валид.
— Я мечтаю.
— О чем?
— О том, как мы с тобой будем жить.
— Я буду хорошим мужем и лучшем в мире отцом…
— А я — хорошей женой. Валид, а что мы будем делать с моей визой, которая вскоре закончится? Она же туристическая.
— Когда она закончится, мы будем ее продлевать, а потом поменяем ее статус. Мы займемся этим позже. Нам нужно будет заменить визу на рабочую или гостевую.
— Хорошо.
— Моя мама научит тебя стряпать арабские блюда. Я бы очень хотел, чтобы ты умела их готовить.
— А они сложные?
— Совсем нет, ты быстро научишься.
— Я постараюсь!
— А в дальнейшем мне бы хотелось, чтобы ты приняла ислам.
— Я пока к этому не готова.
— А я тебя и не тороплю.
В Каире я познакомилась с достаточно большой семьей Валида, состоящей из пожилого отца, матери, трех младших сестер и двух старших братьев. Никто из них не владел английским, поэтому я совершенно не понимала, о чем вокруг меня говорят. Едва мы с Валидом вошли в дом, сбежалось все семейство моего мужа и родственники стали с любопытством рассматривать меня. Отец улыбался, а вот свекровь смотрела на меня с какой‑то ненавистью и даже презрением. Одна из младших сестер дотянулась до моих светлых волос и стала их трогать.
— Что это она? — поинтересовалась я у Валида.
— Ей нравятся твои волосы. Они светлые.
Наклонившись к девочке поближе, я растрепала свои волосы и улыбнулась.
— Нравится? Когда вырастешь, у тебя тоже такие будут: я тебя обесцвечу, будешь просто красавицей.
Слегка обняв девочку, я посмотрела на Валида растерянным взглядом и тихо спросила:
— Валид, а я им нравлюсь?
— Конечно, нравишься. Они тебя любят.
— А почему твоя мама на меня так смотрит?
— Как?
— Зло.
— Тебе это кажется, просто у нее такой взгляд.
Валид сказал что‑то на арабском языке своей матери, и она улыбнулась, только эта улыбка показалась мне наигранной и неестественной.
— Покажи им наше свидетельство о браке.
Валида удивила моя просьба, и он растерянно пожал плечами:
— Зачем?
— А то, может, они не верят, что мы расписались и я — твоя жена.
— Они это знают.
— Я тебя очень прошу. Мне хочется, чтобы они это увидели.
